Во время наших прогулок Лиз не раз с восторгом вспоминала, как она сама выходила в Сеть под руководством Стивы, и скопировала страницу созданного им сайта. Я с неудовольствием выслушивал её восторги, и, не обладая Стивиной бесцеремонностью, терпеливо подкарауливал момент, когда смог бы, по возможности как бы невзначай, озвучить и мои собственные достижения. Терпение моё было вознаграждено, момент подходящий подкараулен, и какое же острое удовольствие я испытал, когда на вопрос Лиз, кто написал Психонет Эксплорер, мне довелось скромненько ответить: «Я».
«Ты?!» – Лиз остановилась, глядя на меня так поражённо, что я даже запомнил место, где это произошло – на Аничковом мосту.
«Да; а что тут такого? Это же моя работа, я психопрограммист», – спокойно подтвердил я. Мы двинулись дальше. Помолчав, Лиз с чувством произнесла:
«Удивительное всё-таки явление – Психонет! Умом понимаю, в чём тут дело, а всё равно как-то… Что это? Где он?»
«Он – в каждом, и каждый творит и носит в себе потенциально целый Психопet, как свой внутренний мир. А наша задача – оформить его, организовать и обогащать, расширяя и усложняя от вида простой личной странички к безграничному совершенствованию…»
«Безграничному?…» – опять остановилась Лиз, видимо, впечатлённая романтикой такой масштабности.
«Конечно! Ведь Психопet – это Сеть Разума, а Разум не имеет границ», – разглагольствовал я, вводя мою подругу под величественные своды Казанского собора.
Ещё Лиззи почему-то очень интересовали зрительные эффекты, «картинки», как она выражалась, увиденные ею при выходе в Психонет.
«Это тоже вы их создаёте?» – спрашивала она.
«Мы», – подтверждал я, и уточнял: «Создаём дизайн мы – но его часто «подсказывают», а то и «навязывают» нам образы, уже имеющиеся в русском психополе. И, кроме того, мы, чтоб не изобретать велосипед, многие формы и понятия копируем с Интернета. Например, при дальнейшем повсеместном распространении Сети её части решено именовать «сайтами» и «страницами».
«А почему ваша институтская сеть названа «Русская Душа»? – спрашивала Лиз.
«Русская» – ясное дело, потому что мы же находимся в России. А «душа»… ну, ведь сфера исследований Института – это внутренняя психическая жизнь человека, его нервные реакции, мысли, чувства, но только рассмотренные как электромагнитные излучения. То есть, иначе говоря, предмет нашей работы – всё то, что люди попросту называют «душой». Вот так и получилось название – Русская Душа. А её составляющие, то есть сайты, Михаил Потапович тоже иногда именует «душами», – объяснял я своей подруге.
«А что? Логично! Получается, одна большая, общая Русская Душа складывается из множества отдельных русских душ… логично! И красиво!» – отмечала Лиз.
«Чтобы оценить красоту устройства Русской Души, нужно хорошо знать русский язык…» – в ответ пытался я похвалить лингвистические способности моей американской подружки, зря надеясь, что она не угадает в моих словах лесть влюблённого: Лиз иронически прищуривалась и окидывала меня снисходительным взглядом. Чтобы замять, а точнее, заесть, или запить возникшую неловкость, я приглашал Лиз в какое-нибудь кафе, попадавшееся нам на пути. А потом мы снова отправлялись гулять и беседовать.
Разговаривая, мы с ней исходили пешком, наверное, весь Питер. Я не забывал с гордостью показывать Лиз наши памятники и разводные мосты через Неву, иногда угощал мороженым, и всё больше привязывался к ней.
Однажды, когда мы гуляли по Невскому, удивлённая Лиз услышала весьма своеобразные вариации на тему гимна своей родины, и потянула меня к трио: скрипка, банджо, губная гармоника; уличные музыканты так искромётно лихачили и синкопировали, что Лиз, широко улыбаясь, притопывала ногой. Послушав и бросив мелкую купюру в раскрытый футляр скрипки, мы двинулись дальше.
– Уилл, ты, кажется, говорил, что в вашей работе участвовали даже музыканты? – вдруг вспомнив, спросила Лиз.
– Да, и что?
– А можешь рассказать, чем именно они вам помогали?
Я невольно поморщился: мисс Этеридж никогда не забывала о своих профессиональных обязанностях, и, о чём бы мы ни болтали, постоянно возвращалась к теме деятельности Института. Меня это напрягало – казалось, что Лиз общается со мной только для того, чтобы побольше узнать о моей работе. Видя, что я, как и обычно, не очень-то склонен говорить об этом, моя гёрлфренд взяла меня за руку: