Когда Стива со своей раскованной походкой появлялся в коридорах, издали можно было принять его за тинэйджера-переростка, который, вихляясь под рэп в наушниках, невесть каким образом забрёл в наш Институт. Заставить его облачиться в пиджачную пару мог только симпозиум с присутствием иностранцев. Но надев костюм, Стива уже сам над собой подшучивал. Осматривая рукава, он говорил, что «теперь выглядит, как какой-нибудь «зализанный ботаник». Одновременно с этим он с усмешкой окидывал меня выразительным острым взглядом сквозь стёкла своих очков, – точно так же, как он делал это сейчас, потягивая пиво за столиком кафе.
– Мне казалось, я уже немного… как это вы говорите… немного «подкована» в теме. Однако на экстренном собрании мистер Рудин (Лиз произнесла фамилию нашего дорогого шефа с ударением на «и») говорил о вещах, которые мне непонятны… «Психонет», «психопрограммное обеспечение», «русская душа»…
– Ну, дорогуша, русская душа вообще мало кому понятна, такова уж её природа, – развязно проговорил Стива. Он сидел, вольготно развалившись на диванчике и вытянув ноги далеко под стол. На столе меж бокалов с пивом лежал диктофон, но Лиз ещё и блокнотик приготовила, и, едва Стива открыл рот, новострила ручку писать.
– А психопрограммное обеспечение… – Стива округлил губы трубочкой и смачно хлюпнул, втягивая пористую пивную пенку, – ну, это, упрощая и говоря коротко, продукт по типу макроса, который можно сваять в BCI2031, во второй версии, – нет! – лучше в третьей, обкатать на нейромодели и потом воткнуть его через наш лабораторный НКИ сначала в комп, а оттуда – в мозг. И всё – пси-софт готов, извольте юзать! – Стива вновь отхлебнул из бокала. – А я, например, иной раз даже дома на «Интендиксе» вкачку делаю… вон в его мозг – он не против побыть подопытной мышью! – кивнув на меня, хохотнул Стива.
Лиз переводила взгляд со Стивы на меня и обратно.
– Ин-тен-диск?… – по слогам выговорила девушка.
– «Дикс» на конце, не «диск», а «дикс»! – поправил Стива, и собрался продолжать, но я, до того момента досадливо молчавший, решил, наконец, вмешаться – ведь это всё-таки именно со мной Лиз договорилась о встрече.
– Я думаю, чтобы мисс Этеридж было понятнее, не с этого надо начинать. Позвольте мне… – я метнул на Стиву такой свирепый взгляд, что даже он понял, и углубился в дальнейшую дегустацию пенного напитка.
– Давайте так: для начала – немного истории. Ну, что такое НКИ, вам, должно быть, известно… – заговорил я.
– Эн-ка-и? На русском это, кажется, сокращение по первым буквам слов «нейро-компьютерный интерфейс»? Да, я готовилась перед поездкой…
– И что же это?
– Ну-у, это приспособление для передачи мыслей… в компьютер… то есть, через компьютер… или… – Лиз замялась, затрудняясь точнее сформулировать на русском и помогла себе руками – жестикулируя, докончила:
– Такая штучка, наподобие датчиков для снятия энцефалограмм. Её надо надевать на голову… я видела в одном медицинском центре, – трогательно заключила она.
Стива снисходительно захмыкал, я взглянул на него и он понятливо погрузил свою ухмылку в пиво.
– Да, в общих чертах, – кивнул я, – только «для передачи мыслей» – это не очень удачное выражение… Точнее, это не настолько уж простой и прямой процесс, как вы описали. Дело в том, что, как вы помните из курса физики, мозг человека имеет электрический потенциал. Или, иначе говоря, в процессе мышления мозг человека вырабатывает слабые электрические импульсы. А электричество – …
– … электричество – это «язык», на котором «разговаривает» компьютер, – вмешался Стива, поменяв позу и опершись локтем о спинку диванчика.
– Да, но электричество человеческого мозга имеет свои особенности. А НКИ как бы «переводит» электрические импульсы мозга в систему сигналов, распознаваемых компьютером как конкретные команды, – дополнил я, и продолжал:
– Эту технологию начали разрабатывать ещё во второй половине двадцатого века. И, как вы заметили…
– Слушайте, а чё мы всё на «вы» да на «вы»? Давайте на «ты», к чему эти церемонии! – шумно предложил Стива.
Я вопросительно посмотрел на нашу интервьюершу. Она улыбнулась, и я воспринял это как знак согласия.
– Так вот, – ты упомянула про НКИ, который видела в медицинском центре, и действительно, первоначально НКИ задумывался как средство общения с больными, лишенными возможности передвигаться и говорить, а также для глухонемых. Но, развиваясь, НКИ открывал все новые свои грани…
– Ты смотри, блин, – чешет, как на лекции!.. – покачав головой, бормотнул Стива.
Я, честно говоря, в жизни-то выражаюсь попроще, но на столе лежал диктофон, а на меня смотрела самая очаровательная журналистка в мире, поэтому я старался.