Поколебавшись, Дэррил повёз дочь по Блу-Эш, и – опа! – они увидели машину Лизы у дома её бывшего. Однажды Лиза уже тыкала пальцем в этот дом и угрожала. Она рассказывала Дэррилу о своём парне, о том, как он её любит и хочет вернуть.
Для Дэррила увидеть там машину Лизы стало последней каплей.
Он велел ей съехать из его дома, но она отказалась. Дэррил был джентльменом, он на время переехал к друзьям в Индиан-Хилл, пока всё не наладится, но Лиза вела себя неразумно. Перед тем, как съехать, она пригрозила подать в суд на алименты по гражданскому браку. Дэррилу пришлось предложить ей мировое соглашение, чтобы она съехала из его дома. Несколько недель спустя, когда она начала звонить, пытаясь вернуть его расположение, Дэррил уже познакомился с Данте Бриттеон. Между ними сразу же пробежала искра. Новая женщина была в его вкусе, очень утонченной и ближе к его возрасту.
Дэррил знал, что он не самый красивый парень в городе: он поседел, отрастил пузо, — но благодаря Данте как-то странным образом забыл обо всём. Благодаря её поддержке он перестал так много есть, стал больше играть в гольф и заниматься физическими упражнениями, просто радуясь жизни.
С первого свидания Данте не уставала восторгаться им: его высокой фигурой, сильными руками, сапфировыми глаза — она считала его более чем привлекательным, он самый милый парень в мире и потрясающая находка.
Поначалу Дэррил вообще не знакомил её с детьми; ему хотелось подождать с этим. Но он рассказал о ней Деборе по телефону, и дочери понравилось то, что она услышала. Она была готова встретить Данте с открытой душой. Судя по словам отца, Данте была именно той женщиной, которая ему нужна, — образованная, независимая и финансово обеспеченная.
6
Данте и Дэррил купили дом на Симмз-ридж всего через несколько месяцев после знакомства. Дом не был похож на особняк, но у главного входа был почти пятиметровый козырёк с изящной лестницей, поднимающейся к арочному окну, и Данте спускалась с него так, словно была хозяйкой поместья в Беверли-Хиллз.
Всего за несколько дней до переезда они с Дэррилом обвенчались у мирового судьи на другом берегу реки в Ковингтоне, штат Кентукки, — негламурное событие, на которое Данте надела длинное белое шёлковое платье-пиджак. Дэррил согласился надеть двубортный чёрный костюм — подарок от Данте, и с гордостью носил его, хотя немного смахивал в нём на гангстера.
Вдвоём они провели медовый месяц в Хилтон-Хед, где пили много шампанского и кофе по утрам, много ели. По большей части отдых понравился им обоим, однако они с радостью вернулись домой, в Огайо, и начали жизнь, в которой планировали уделять основное внимание самим себе. Им нравилось создавать собственный островок благополучия.
Просторных столовой и главной гостиной дома им было предостаточно, поскольку они абсолютно не нуждались в игровых площадках или семейных комнатах, а предпочитали более официальную обстановку, особенно Данте, которой из чувства важности и величия нужно было жить как аристократке, даже если она таковой не являлась.
В предыдущем браке, сказала она Дэррилу, у неё были все атрибуты аристократизма: мебель, картины, драгоценности. Она жаловалась, как сильно скучает по той жизни. Она злилась, что всё потеряла, так как пришлось заложить самые ценные вещи ради наличных. Данте вечно жаловалась, что ей недостаточно алиментов. Она люто ненавидела Дэвида Бриттеона, своего бывшего мужа, который, по её словам, оттяпал у неё приличную долю собственности.
Действительно, у Данте, казалось, ничего не осталось от предыдущего брака, хотя она с нежностью отзывалась о некоторых антикварных вещицах. Якобы она по глупости раздаривала их предыдущим бойфрендам в более легкомысленные времена, когда её средства казались бесконечными. Дэррила, простого парня из пригорода Коламбуса всё это мало волновало. Он заверил Данте, что ему не нужен грузовик с её ценными картинами и изысканной мебелью, но, по правде говоря, он жалел, что ей не удалось сохранить даже части своего имущества. Дэррил определённо был нуворишем; хотя временами это дорого ему обходилось, он любил пощеголять деньгами.
После развода Дэррил вечно пытался "купить" подружек, но позже стал злиться, что все женщины — дурочки, которые просто хотят получить всё, до чего могут дотянуться. Всего через несколько месяцев после встречи с Данте он приехал к ней на новеньком "Lexus". Если она согласится выйти за него замуж, ключи от машины будут её. Конечно, поскольку Данте не питала к нему особых чувств, она только посмеялась.
В течение нескольких недель после помолвки они договорились приобрести новую мебель, чтобы всё начать сначала. Они вместе отправились в крупный мебельный шоу-рум, усердно подыскивали мебель из толстого дерева, дизайнерские обои и оригинальный ковёр. Дом был не совсем во вкусе Данте. Она предпочитала сводчатые и остроконечные готические своды, но учитывая, сколько они потратили, сойдёт и так. Хотя обстановка в доме напоминала "смесь французского с нижегородским", Данте была полна решимости обустроить современный дом в английском стиле, чтобы был ряд крыльев и острые угловатые потолки. В конце концов, она же англичанка по происхождению, а что-то иное просто будет какой-то "деревней".
Изысканная кухня, телевизоры и бытовая техника — всем этим занимался Дэррил. Он привёз кое-какую мебель от первого брака и сложил большую её часть в подвал. Данте даже не взглянула на его старьё, за исключением разве что велотренажера, которым она даже один раз воспользовалась.
Со своей стороны, она привезла на Симмз-ридж элегантный спальный гарнитур времён королевы Анны[8] и разместила его в одной из гостевых спален наверху. Она сказала Дэррилу, что у неё должна быть собственная спальня, потому что ей нужно уединение, чтобы спокойно выкурить сигарету, зажечь ароматические свечи и попить "Роял Краун"[9].
Дебора не помнит, когда между отцом и мачехой начались ссоры. Возможно, прошло всего несколько недель после того, как они поженились, но ездить туда, в их дом на Симмз-ридж, для неё было пыткой. Она видела, как отец сидит напротив, обняв Данте за плечо, а Данте вечно кажется отчуждённой и старается отодвинутся, едва выдаётся возможность. Деборе было неприятно видеть, как отец заискивает перед этой несносной женщиной.
Данте была надутой и тщеславной; её было не так-то просто полюбить. У неё хорошо получалось внушать другим комплекс неполноценности. Конечно, у Деборы не было гардероба, который бы сравнился с её — по мнению Данте, такого не было ни у кого. Деборе показалось, что смех Данте звучал пусто. Когда Данте хвасталась местами, в которых она побывала, важными людьми, которых знала, в её голосе слышалась снисходительность. Данте было так трудно переварить.
— Знаешь, я одна из самых умных женщин в мире, — объявила она в день знакомства.
— Понимаю… — сказала Дебора, пытаясь быть вежливой.
— Я могу читать людей как книгу, — похвасталась Данте, — так что не нужно притворяться светским человеком рядом со мной. Я вижу тебя насквозь. Ты милая девушка, и если правильно разыграешь свои карты, я, возможно, смогу тебя кое-чему научить.
Летом Дебора обустроила художественную в оранжерее студию, чтобы рисовать, надеясь, что так сможет чаще видеться с отцом, но этот план провалился. Данте немедленно установила рядом с ними третий мольберт, а поскольку Дэррила постоянно вызывали в больницу, Дебора и Данте часто оказывались предоставлены самим себе.
Когда Дэррил уезжал, а Данте не хотелось рисовать, она просто стояла рядом и задавала вопросы о личной жизни Деборы. Если девушка уходила от ответов, Данте слонялась поблизости, осматривая пол в поисках пятен краски и подыскивая новые способы выудить у Деборы подробности. Зачастую она просто действовала девушке на нервы.