Что интересно, Шерил тоже ничего не понимала. Какое письмо?!
— Или это было в духе старой аристократии? Позабавиться с парнем из прислуги и выгнать его взашей?
— Что ты несешь?! Это просто смешно!
— Правда?
— Правда! Я никогда в жизни не была снобом… Кроме того, никакой ты не парень из прислуги. В жизни ты этим не занимался!
— Ну, возможно, я не полностью соответствовал этому образу, но уж на социальной лестнице я точно стоял куда ниже, так что ты вполне могла задрать нос.
— Я?! Да это ты его задирал, а не я! Бедная, толстая, глупая Мидди, давайте будем к ней чуточку добрее и постараемся вбить хоть немного ума в ее голову! Когда соизволим заметить.
— Я никогда в жизни… Не помню я такого!
— Ты — не сомневаюсь! Я помню!
— Шерил, я никогда не считал тебя ни толстой, ни глупой, ты была очень хорошенькая и забавная…
— Заткнись! Заткнись немедленно! Ты опять хочешь быть добреньким, но теперь мне этого не надо. Ты бросил меня в самый важный момент моей жизни, и это не имело никакого отношения к социальным лестницам!
— Бросил? Шерил, дорогуша, да ведь я…
Он улыбнулся и привлек ее к себе так быстро, что она не успела глазом моргнуть. Одна могучая рука обвилась вокруг ее талии, другая нежно скользнула по щеке, шее, груди…
В следующую минуту она отпрянула, размахнулась и врезала ему от всей души. На смуглой щеке проступил отпечаток ее ладони, и Шерил испытала одновременно восторг и ужас. Это было просто и страшно. Почти как секс.
Реакция Дика была молниеносной. Во мгновение ока ее руки оказались у нее же за спиной, вокруг прощальным звоном разразилась падающая посуда, совсем близко перед собой она увидела разгневанное лицо мужчины, а еще через миг он уже целовал ее в губы.
Шерил дралась, как дикая кошка. Ее пальцы впились в плечи Дика, она извивалась всем телом, одновременно с ужасом понимая, что отвечает на его яростный поцелуй. Бог его знает, в какой момент пальцы перестали рвать и царапать, заскользили по широким плечам, лаская и гладя, а их поцелуй стал нежным и чувственным.
Шерил обвила шею Дика руками и прижалась к нему всем телом. Стук их сердец слился в единый гул, кровь звенела в ушах, и сильные руки мужчины уже приподнимали ее за бедра, властно и настойчиво прижимали к горячему телу… Она чувствовала, как напряжена его плоть, как он сдерживает себя из последних сил, боясь причинить ей боль, и неожиданно это отрезвило ее. В тот миг, когда Дик на секунду отпустил ее и взглянул ей в глаза, надеясь увидеть в них ответную страсть и согласие на все, Шерил вырвалась из этих крепких рук и прошептала:
— Я не могу. Не могу. Пожалуйста, уйди…
Это подействовало лучше всяких криков и слез.
Дик Блейз молча выпрямился. Провел слегка дрожащей рукой по волосам. Кивнул — самому себе, не ей. Повернулся и пошел прочь из кухни.
Его шаги отчетливо и зло раздавались в мраморном холле, потом хлопнула входная дверь. Так хлопнула, что стекла зазвенели… Шерил ничего не видела и не слышала. Она рыдала. Слишком больно было сердцу, раны которого так неосторожно разбередил сын поварихи из Роузфилда.
2
Шерил давно так не плакала. Она вообще забыла, как это делается. Слабость была непростительна, особенно в последние несколько лет. Сейчас — тем более, сейчас приедет Ронни.
Она ополоснула лицо холодной водой, убрала тоник и джин обратно в холодильник, окинув бутылки на прощание ненавидящим взглядом.
Нет, не то чтобы она оказалась полностью не готова к визиту Дика Блейза. За прошедшие годы она неоднократно продумывала возможные сценарии их встречи. Правда, в этих сценариях Дик выглядел значительно хуже, нежели на. самом деле.
Шерил должна была кинуть на него пренебрежительный и безразличный взгляд, отметить, как он опустился и постарел, и удивиться, что она могла находить в нем раньше. После этого Шерил должна была прийти к выводу, что все произошедшее явилось всего лишь обычной ошибкой девочки-подростка, влюбившейся в парня постарше, и забыть о Дике навсегда.
Действительность оказалась куда хуже. Дик не просто не опустился, он стал прямо-таки сногсшибательно хорош. Его тело, его глаза, его губы — все излучало силу и чувственность, а Шерил… Похоже, она так и не смогла изжить свою детскую любовь.
Впрочем, чему она удивляется? После стольких лет полнейшего воздержания, после долгого одиночества — как можно устоять против такого поцелуя?!
Слабенькое утешение, но и оно сойдет. В самом деле, единственный кандидат в бойфренды — если можно так сказать — звался Генри Оукленд, Шерил знала его целую вечность, он ей нравился, а леди Каролина называла его прекрасным кандидатом в мужья. Воспитанным и приличным. Правда, сама Шерил до сего момента вежливо, но твердо отвергала все попытки Генри сделать ей предложение.
Генри был настоящим джентльменом. Он никогда бы не позволил себе поцеловать Шерил против ее желания, не говоря уж о чем-то более серьезном. Некоторое влечение между ними существовало, но пока все удерживалось в рамках исключительно дружеских.
Шерил вдруг поняла, что думать сейчас о Генри ей как-то не хочется. Дик Блейз уехал, она в этом убедилась, затем заперла двери изнутри и отправилась к черному ходу. Со двора вела тропинка — прямо к нынешнему домику Шерил.
Небольшой коттедж был построен в конце девятнадцатого века. Красивым его назвать было нельзя, но, переехав в него, Шерил приложила массу усилий для благоустройства своего нового жилья. Пристроила небольшую террасу, выкрасила двери и ставни в голубой цвет, развела цветник — и старое чудище преобразилось.
Дик Блейз вряд ли смог бы узнать свой родной дом.
Шерил быстро переоделась, сменив облик деловой горожанки на джинсы и льняную рубашку молодой матери из деревни. Столь же стремительно она вернулась в усадьбу. Она всегда боялась, что однажды школьный автобус приедет раньше времени и оставит Ронни на дороге совершенно одного.
Тяжелые ворота были закрыты, и Шерил воспользовалась калиткой в стене. Вышла на дорогу, приложила руку к глазам, защищаясь от солнца. Автобус должен был показаться с минуты на минуту.
Машину на обочине она заметила сразу же. Темно-зеленая, шикарная, похожа на спортивную. Насчет ее хозяина долго гадать не приходилось. Только один человек был заинтересован в Роузфилде настолько сильно, чтобы сидеть и пялиться на ворота поместья средь бела дня.
Оставалось только молиться, чтобы ему это надоело. Вместо молитвы Шерил несколько раз прошептала: «Уезжай! Уезжай же!» Пряча лицо, пошла в другую сторону, но через секунду остановилась. Машина почти бесшумно преградила ей путь, окошко водителя с легким шипением открылось, и самый противный в мире голос, сопровождаемый гнуснейшей ухмылкой, произнес:
— Ждешь кого-то?
А зачем еще ей могло понадобиться бродить по проселочной дороге?
Шерил молча кивнула.
— Нехорошо с его стороны оставлять тебя одну. Могу подбросить, куда скажешь.
— Нет уж, спасибо.
— Как хочешь. Тогда я поеду сзади, пока он не появится. Как такое — женщина одна на дороге… Нехорошо.
— Нет!!!
Во взгляде Дика плеснуло сочувствие.
— Ревнивый?
Пусть думает все, что ему угодно! Пусть считает ее кем угодно, только пусть убирается отсюда! Автобус вот-вот приедет!
— Да, да, очень ревнивый. Если он тебя увидит…
— Ты из-за него так отреагировала на мои поцелуи?
— Да. Он очень… он такой собственник! Не разрешает даже разговаривать с другими мужчинами. Пожалуйста, Дик, уезжай!
Голубые глаза с мольбой смотрели на него, и Дик почувствовал нечто вроде раскаяния. Жаль, что малышка Мидди досталась такому гаду, но кто такой Дик Блейз, чтобы в это вмешиваться? Слишком долго его не было дома.