— Переживу. Мне не впервой, — ответил он, наконец.
В тот же день, когда осеннее солнце начало клониться к закату, все приготовления к представлению были завершены, и двое циркачей, назвавших себя Грегором и Беатой Шосс, собрав на палубе около шести десятков зрителей, если считать некоторых матросов и всех богатых пассажиров, начали свое действо.
Нити моментально откликнулись на призыв кукольника и связались с телом Аэлин, сделав ее смертоносной принцессой клинков — метательницей ножей, способной поразить любую цель одним броском. То, как, игнорируя качку, Аэлин с кошачьей грацией попадала ножом в подбрасываемые в воздух предметы, вырисовывала попаданиями в поставленную на приличное расстояние доску, ровные геометрические фигуры и жонглировала ножами разных форм и мастей, привело публику в восторг.
Не в меньшем восторге была и сама Аэлин, и ее восторг ограничивался не только самолюбованием — она не могла насмотреться на Мальстена, который в одну секунду перевоплотился в яркого экспрессивного артиста, способного удерживать на себе внимание заинтересованной публики. На лице его играла хитрая улыбка, в рукавах явно было припрятано несколько секретных трюков.
Когда дело дошло до его собственного выступления, Мальстен демонстративно напустил на себя загадочный вид и с заговорщицким прищуром начал рассказывать пассажирам сказочные истории, полностью завладев их сознанием. Когда перед глазами зрителей буквально из пустоты возникал вдруг волшебный цветок, которым, если верить сказке, злая колдунья в смутные времена прокляла наследника престола, по рядам пассажиров и матросов проносился восторженный вздох.
— И что же ты сделаешь, юная леди, чтобы спасти принца от его собственной жадности? — скрипучим, изображающим ведьму, голосом проговорил Мальстен, театрально взмахивая рукой, и на полу прямо перед охнувшими от изумления зрителями рассыпалось несколько золотых монет. Кое-кто из публики потянулся к деньгам, но стоило пальцам коснуться иллюзорных монет, как золото обратилось в пепел и развеялось по ветру.
Аэлин напряженно следила за Мальстеном, прекрасно видя, что с каждой минутой ему становится физически хуже. И пусть другие не замечали, как бледнело его лицо и с каким трудом ему удавалось сохранять целостность образа, она — Аэлин — видела. И она искренне боялась, что ее спутник с поставленной задачей не справится. И что тогда? Прыгать в море? Идти на корм рыбам?.. Управлять этими самыми рыбами, как дьюгаром?
Мрачным ожиданиям сбыться не довелось — представление, имевшее оглушительный успех, дошло до конца. Даже капитан Кхан счел своим долгом выразить мастеру иллюзий благодарность и поинтересоваться тем, как ему удается создавать нечто из ничего. Под легким ударом тяжелой руки Заграта по плечу Мальстен едва не согнулся, однако на лице его продолжала блестеть улыбка — уже спокойная, не зазывающая, почти вымученная.
— Это лишь иллюзия, капитан, никакой магии. Но настоящий артист не имеет права раскрывать свои тайны, посему вынужден промолчать.
Пусть Заграт явно не был удовлетворен до конца этим ответом, все же счел, что так и впрямь будет честно, поэтому добавил лишь:
— Что ж… так или иначе, если повторите нечто подобное еще несколько раз, можете быть уверены, что вас с радостью примут в гратскую труппу. Если не вас, то кого, вообще, туда принимать?
— Сердечно благодарим, — учтиво кивнул Мальстен.
— А сейчас, если не возражаете, капитан, мы откланяемся, — улыбнулась Аэлин. — Эти представления довольно утомительны. Да еще и корабельная качка непривычна…
Заграт молчал чуть дольше, чем ожидалось. Циркачей он смерил пронзительным изучающим взглядом, однако после отозвался кивком и более вопросов задавать не стал.
У Мальстена хватило сил ровной походкой добраться до своей каюты, однако стоило ему шагнуть за дверь, как ноги его подкосились, и охотнице пришлось помочь ему сохранить равновесие. Нити исчезли, и прикосновение к телу нежной руки теперь показалось данталли прикосновением раскаленных углей.
Из груди вырвался шумный болезненный выдох, удержать себя на ногах стоило огромных усилий.
— Держись… — сочувственно прошептала Аэлин, помогая кукольнику добраться до кровати.
На деревянный пол каюты упало несколько капель синей крови. Аэлин ахнула, посмотрев на своего спутника. Уложив его на кровать, она принялась рыться в своей дорожной сумке в поисках тряпицы, чтобы зажать кровоточащий нос данталли.
— Нужно опустить голову и зажать нос тряпицей. Надеюсь, она скоро остановится, — обеспокоенно шепнула Аэлин, сапогом стирая синие капли с пола. — С тобой уже так бывало?