Некоторое время прошло в тяжелом, тягучем молчании. Тело Цаи продолжало нервно дрожать, а Даниэль продолжал крепко обнимать ее в попытке успокоить. Мысленно он торопил тот момент, когда она возьмет себя в руки, но у него язык не поворачивался скомандовать ей встрепенуться и напомнить о том, что времени оплакивать Жюскина у них нет. В конце концов, Жюскин единственный из близких, кто остался у нее со времен Растии.
Через несколько минут дрожь утихла, рыдания смолкли. Девушка медленно отстранилась от друга, уставившись раскрасневшимися глазами в неопределенную точку пространства.
— Аргонс сказал мне сегодня явиться, когда таверна откроется, — слабым голосом, в котором будто что-то сломалось, произнесла она.
— Ты не явишься туда, — строго произнес Даниэль. — Придумай, что хочешь! Скажись больной или просто не показывайся, тебе решать, как ты будешь себя вести. Но через два часа мы уезжаем.
— Уже все знают?
— Все. Ты последняя, кому я сказал. Точнее, последняя, кого я нашел, остальные попались мне быстрее. Это не было моим умыслом, Цая.
— Ну… по крайней мере, еще несколько часов я думала, что с Жюскином все в порядке… — голос ее снова надломился, она жалобно всхлипнула.
— Мне тяжело тебе это говорить, но возьми себя в руки. Мы обязаны как можно скорее уехать. Выезжаем налегке, много вещей мы с собой не унесем. Лошадей придется контролировать по очереди. Я выстроил всем нам смены по два часа. С расплатой должны справиться, так она будет не очень сильна.
— Ясно, — коротко произнесла девушка.
— Буду ждать тебя у западных ворот через два часа. Выбираться будем небольшими группами и с разных сторон города, чтобы привлечь меньше внимания. Встречаемся все в Сонном лесу на территории Сембры. Место у нас давно обозначено на случай непредвиденных обстоятельств.
— На случай, если кого-то поймают…
— Да.
Некоторое время Цая молчала.
— Почему именно в Сембру? Зная тебя, ты ведь не один пункт встречи заготовил?
— Сейчас там меньше активности. Городской совет обсуждал, что со всех стран в сторону Нельна стягиваются толпы заключенных под конвоем вооруженных солдат. Из некоторых стран выдвигаются только воины. Поговаривают, что правителям Совета Восемнадцати пришло некое письмо, и готовится какая-то операция, в которой тоже замешан Бенедикт Колер.
— Он собирается начать новую войну? На этот раз с Нельном?
— Нет. Нельн тоже собирается, насколько я знаю, выделить ему людей. Есть подозрение, что Колер затевает что-то в Малагории.
— Но там Культ не в чести…
— Потому-то с ним идут и не жрецы Культа, а… целая армия. Попахивает серьезной заварушкой, и нам от нее следует держаться подальше.
Снова повисло молчание — на этот раз не такое тяжелое, как прежде. Нельзя было сказать, что со скорой смертью Жюскина девушка смирилась, однако, похоже, ей каким-то образом удалось отогнать эти мысли, не думать о собственном бессилии и сконцентрироваться на том, что на данный момент было важнее для живых данталли, коим грозила опасность в виде передвижной группы Колера, которая могла вернуться в Дарн за остальными в любой день.
— В нашей группе кто еще? — бесцветным голосом поинтересовалась Цая.
— Моррис, Ханна и Спред. Они прибудут точно ко времени, так что не опаздывай. И, богами тебя заклинаю, не показывайся Аргонсу.
— Не покажусь.
… она солгала.
Из вещей ей собирать было практически нечего. Наскоро покидав все необходимое в дорожную сумку, Цая направилась прямиком в таверну «Олово и Клык», где, успешно миновав головорезов Аргонса Диккера, сразу же прошла на второй этаж и застала своего работодателя за счетами.
— А, Цая. Рановато ты сегодня. Я рассчитывал, ты придешь к открытию таверны.
— Решила прийти чуть раньше, Ари, — холодно произнесла она. — Слышала, сегодня в городе была заварушка. Взяли одного из твоих завсегдатаев. Этого… — голос ее предательски дрогнул, — Жюскина.
— Представь себе! — огромный кулак стукнул по столу так, что столешница едва не треснула пополам. — Эта тварь оказалась данталли! Я уже много раз замечал, что с моими счетами творится какая-то бесовщина. А этот, оказывается, проводил какие-то махинации. Уж не знаю, как ему это удавалось, но как ему кровь пустили, сразу все стало на свои места. Даже, говорят, за него Бенедикт Колер взялся. Ты же слышала о нем, верно, девочка?