— Чем же я стал?..
— Иным, пожалуй, — пожал плечами Ланкарт, продолжая помогать своему «пациенту» держаться на ногах. — Частично хаффрубом, я бы сказал. Но не переживай: менять кожу и съедать чей-то мозг, чтобы сохранить человеческий облик, тебе не понадобится. Тебе, по моим расчетам, должны были передаться лучшие качества этих существ. Теперь ты почти не восприимчив к ядам, а силы данталли и прочих различных обитателей Арреды на тебя не подействуют. Твой поток обмена энергией с миром теперь весьма плотный, и запустить в него руку внешним воздействием — почти любым, кроме повреждений, сопровождающихся сильной кровопотерей — будет довольно проблематично. Да и заживать на тебе все, как мы уже успели убедиться, будет быстрее. Перевоплощение — это отдельный разговор, конечно, тут твой организм перестраивается, процессы идут активнее, но, полагаю, теперь скорость твоего восстановления тоже увеличилась. Ты, конечно, вряд ли будешь заживлять раны, как сами хаффрубы, да и утерянную конечность тоже, скорее всего, не отрастишь, но в целом темпы твоего выздоровления могут качественно отличаться от человеческих.
Киллиан, собравшись с остатками сил, заставил себя распрямиться, хотя на стену для надежности все же оперся.
— Вижу, ты можешь стоять довольно долго! — ликующе воскликнул Ланкарт. — Тогда пойдем, покажемся твоему наставнику и проведем эксперимент с данталли.
— Не достаточно ли экспериментов? — нахмурился Харт.
— Издеваешься? — почти обижено буркнул колдун. — Это же самое интересное: посмотреть, как на тебя отреагирует живой данталли. И на тебе сейчас как раз нет ничего красного, поэтому условия самые благоприятные. Идем со мной! Я тебе помогу.
Удивительно ловко некромант поднырнул под плечо Киллиана.
Дорога показалась необычайно долгой: передвигался Харт медленно и с трудом, чугунно тяжелые ноги через каждые пять шагов готовы были врасти в землю, подобно вековым деревьям, окружающим деревню Ланкарта. С верхушек исполинских громадин мирно сыпались по-осеннему пожелтевшие листья, искрящиеся влагой в лучах обманчиво теплого солнца, опускаясь на протоптанные многолетними маршрутами тропинки, виляющие между хаотично расставленными домами этого неестественно странного сообщества. Изредка в поле зрения Киллиана попадали люди, кожа которых казалась фарфорово-белой и была лишена всякого намека на здоровый человеческий румянец.
«Боги, даже данталли с их синей кровью на людей походят больше, чем эти твари», — брезгливо подумал Киллиан, тут же внутренне содрогнувшись при мысли о самом себе. Его нынешняя природа с измененным составом крови — или что именно изменил в нем сумасшедший, повернутый на экспериментах колдун? — теперь представляла собой нечто неизведанное и явно не человеческое. Пугающее…
Однако сейчас Киллиан не мог даже по-настоящему разозлиться на Ланкарта за эту метаморфозу. Доля истины в словах некроманта была: он сумел побороть болезнь. Пусть вряд ли он преследовал именно эту цель, он ее достиг.
— Ты как? Можем остановиться и отдохнуть, если хочешь.
Ему показалось, или в тоне Ланкарта послышалась нотка издевки?
— Идем, — коротко отчеканил Киллиан, мысленно задаваясь вопросом, долго ли еще идти до места назначения.
Ланкарт уводил его все дальше, вглубь своих владений. Деревья там сгущались, и даже поредевшие кроны пропускали чуть меньше солнечного света. Можно было представить, какой непроглядный мрак царит здесь ночью.
Стоило поднять взгляд, чтобы осмотреть окрестности, и направить его в сторону, как ноги Киллиана и вправду вросли в землю. Он резко остановился и распрямился: остатки сил собрались в единый напряженный комок, рука рефлекторно потянулась к отсутствующему на поясе мечу.
По левую руку от себя Харт заметил… то, что на первый взгляд показалось ему людьми. Но уже в следующий миг он осознал, что человеческого в них столько же, сколько в хаффрубах, когда те принимают свой истинный облик. Посеревшая кожа, сливающаяся цветом со старыми поношенными лохмотьями одежды, сухие трупные язвы, черные провалы глаз, у некоторых — темные дыры вместо носа, сухие и безжизненные клочки волос, на сморщенной и тленно-серой коже головы, у некоторых — раскрытый темным сухим провалом рот, истонченные до костей конечности, неестественно сутулая спина… сплошная издевка самой Смерти! Если вспоминать Пророчество о Последнем Знамении, наверное, именно так выглядели бы мученики, выбравшиеся из своих могил во время Великого Суда — жуткие порождения греха, маска гибели…
Киллиан видел тех, кто живет в деревне некроманта, он помнил Мелиту с ее белой кожей и неестественно холодными руками, но такого — такого ему видеть не приходилось еще никогда. Похоже, именно о таких чудищах рассказывали, упоминая смутные времена, когда некромантия процветала на Арреде.