— Да, знаю, ты лично никого не убил, — угрожающе сдвинул брови Парс. — Ты сделал это руками Его Высочества, и не надо притворяться, что не понимаешь, о чем я говорю.
Данталли почувствовал, как кончики пальцев рук медленно начинают холодеть, догадавшись, к чему может клонить малагорец.
— Гимнасты?.. — спросил он севшим голосом.
— Говорю же: не трудись отыгрывать удивление, Ормонт, — усмехнулся Отар. — Я не твой зритель, я тебя вижу насквозь. И я никогда не поверю, что кукловод, управлявший целой сотней человек во время войны, настолько наивен. Наш принц не видит в тебе опасности, он по какой-то причине взялся защищать тебя, и я даже готов смотреть на это сквозь пальцы, пока действия Его Высочества, навязанные тобой, не вредят ему самому. Каким бы необузданным характером ни обладал принц, он — Мала, член священной правящей семьи Малагории, и я поклялся защищать его любой ценой. Ты для него опасен, Ормонт, и я не спущу с тебя глаз. Имей это в виду!
Не говоря больше ни слова, Парс убрал меч и зашагал прочь по коридору, оставив Мальстена в одиночестве.
Данталли замер, оторопело глядя вслед командиру кхалагари, оба сердца забились быстрее в его груди, тело попеременно обдало волнами холода и жара.
Через несколько секунд, когда Отар Парс скрылся из виду, Мальстен, не помня себя, почти бегом направился в покои Бэстифара. Принц встретился ему чуть раньше, у самых дверей в комнату Кары.
— Бэс! — резко окликнул данталли, чувствуя, как неровный перестук сердец отдается в висках.
Аркал обернулся и невинно улыбнулся, кивнув другу.
— Мальстен. Левент только что оставил тебя в покое? Сочувствую…
— Бэс, надо поговорить, — нахмурился данталли.
В дверях показалась одетая в легкий зеленый шелковый халат хозяйка покоев, одарив кукловода испепеляющим взглядом.
— Мальстен, — прищурилась она, — ты, кажется, позабыл о нашем недавнем разговоре? Или просто снова потерял свою комнату?
Бэстифар снисходительно улыбнулся своей любовнице и примирительно кивнул, вновь повернувшись к данталли.
— Мой друг, это, наверняка, может подождать.
— Нет, не может, Бэс. Нужно поговорить. Сейчас, — последнее слово демон-кукольник произнес с особым нажимом.
Несколько мгновений аркал изучающе смотрел в горящие глаза данталли, пытаясь понять, что могло его так разозлить. Так и не сумев найти достойного объяснения, пожиратель боли глубоко вздохнул и повернулся к женщине, стоявшей в дверях.
— Кара, милая, будь любезна, подожди меня несколько минут в комнате.
Она возмущенно округлила глаза, однако тут же совладала с собой и, нарочито холодно хмыкнув, развернулась и захлопнула дверь изнутри. Бэстифар потер переносицу и выжидающе сложил руки на груди.
— Что ж, мой друг, надеюсь, это того стоит. Излагай. Только, желательно, быстро.
— Может, это ты мне хочешь кое-что рассказать? — прищурился данталли, также сложив руки на груди и уставившись на аркала испепеляющим взглядом. — Ты решил строить новый цирк на костях его артистов?
Пожиратель боли изумленно приподнял брови.
— Вот это заявление на ночь глядя…
— Не делай из меня идиота, Бэс! Ты думал, я не узнаю о том, что гимнасты мертвы? Только сегодня ты убеждал меня, что мой дар может приносить не только смерть, и в этот же день собственными руками убил шестерых циркачей, которых я отпустил, потому что они не захотели быть марионетками!
Бэстифар понимающе склонил голову.
— Вот оно, значит, как… — задумчиво пробормотал он. — И кто же тебе проболтался? Отар или те, кто помогал убирать тела?
— Проклятье, Бэс, какое это имеет значение? — всплеснул руками Мальстен. — Зачем ты это сделал?
Аркал примирительно приподнял руку и качнул головой.
— Так, друг мой, для начала остынь, — усмехнулся он. — И давай разберемся по порядку, хорошо? Во-первых, лично твой дар смерти никому не принес. Принес мой, и я считаю, что это совершенно тебя не касается.
— Что?! — нервно подрагивающим голосом воскликнул Мальстен. — Ушам своим не верю! Бэстифар, это касается меня напрямую! Я обещал циркачам — прилюдно обещал — что никого не трону, если они решат уйти.
— Ты и не тронул, — криво ухмыльнулся аркал. — Не понимаю, в чем проблема. Ты ведь свое обещание сдержал.
— Но ты не сдержал свое, — прищурился данталли. — Ты поддержал меня, когда я сказал, что участие должно быть добровольным, и…
— И все, кто нынче согласились участвовать в твоих представлениях, сделали это по доброй воле, разве нет? — осклабился пожиратель боли в ответ.