Леди Хэвершем снова взялась за пяльцы, руки ее дрожали.
– Отец хочет видеть вас, Эллен, – сказала она. – Он ни слова не говорил о Дженнифер. Давайте не будем торопить события. Может быть, после того как он узнает вас и полюбит – а он непременно полюбит вас, – тогда он захочет принять и Дженнифер.
Эллен уставилась на золовку.
– Он не хочет видеть собственную внучку? – воскликнула она. – Он скорбит о Чарли и знать не хочет о Дженнифер?
– Все ли известно вам об этом деле? – Леди Хэвершем вся сосредоточилась на своей работе.
– Да. – Эллен ошеломленно смотрела на золовку. – Значит, Чарли был прав? Его родные верят, что Дженнифер – не его дочь? В этом дело?
– Я полагаю, что она его дочь. Возможно, отец в глубине души уверен в том же. К тому времени, когда родилась Дженнифер, они уже были супругами достаточный срок. Но, Эллен, она же была непотребной женщиной. – Леди Хэвершем покраснела и еще ниже склонила голову над работой.
– И Дженнифер должна отвечать за это?
В глазах леди Хэвершем, когда та взглянула на Эллен, стояла боль.
– Вы должны понять, – сказала она, – отец и Чарли были очень близки. Отец возлагал на него большие надежды. А Чарли настоял на поступлении на военную службу. А тут еще этот брак. И рождение девочки в срок, слишком подозрительный. О, Эллен, легко судить других. Но папа не чудовище.
– Я не хочу видеть его, – сказала Эллен, – если он не признает Дженнифер. Она его плоть и кровь, Дороти. Я же просто вдова его сына. Я сама найду ей достойного мужа, когда завершится год траура, а затем буду жить своей собственной жизнью. Я не нуждаюсь в вашем отце. Я не нуждаюсь ни в ком. Только в Чарли – но его уже нет.
– Не надо так расстраиваться. – Леди Хэвершем вынула из кармана носовой платок и поднесла к глазам. – Я поговорю с папой. Он очень упрям, Эллен. И очень несчастен. О, дорогая, я просто не знаю, что делать!
Эллен преодолела расстояние, разделявшее их, и легонько коснулась плеча золовки.
– Это нелегко далось вам, Дороти, – сказала она, – быть посредником в таком деле. Я понимаю это и ценю то, что вы хранили верность обеим сторонам в течение стольких лет. Но боюсь, я не в силах облегчить вам вашу задачу. Я не могу встретиться с ним без Дженнифер.
На этом их беседа была прервана дворецким – войдя в гостиную, он подал хозяйке визитную карточку на серебряном подносе.
Леди Хэвершем взяла ее, прочла и улыбнулась Эллен.
– Вот и вам радость, – сказала она. – К вам пришел гость, моя дорогая. Он ожидает внизу? – спросила она у дворецкого.
– Да, сударыня, – отвечал человек с поклоном.
– Кто это? – спросила Эллен.
– Друг Чарли, – с радостной улыбкой сообщила леди Хэвершем. – Тот, кем была очарована Дженнифер. Тот, кого вы выходили в Брюсселе. Лорд Иден. Проводите его сюда, Хэнкок.
– Нет! – Эллен резко повернулась к дворецкому. – Нет. Можете сообщить ему, что ни меня, ни мисс Симпсон нет дома.
– Эллен, дорогая…
– Нас нет дома, – твердо сказала Эллен дворецкому. Тот вопросительно посмотрел на леди Хэвершем, поклонился и вышел.
– Но почему? – В голосе леди Хэвершем звучало удивление. – Я полагала, что вы будете рады видеть его, Эллен. Он же был вам и Чарли ближайшим другом!
– Извините меня. – Эллен, пряча глаза, даже не обернулась к золовке. – Извините меня, пожалуйста, Дороти. Я… Мы… Извините меня, пожалуйста. – И она почти выбежала из комнаты.
Леди Хэвершем с некоторой тревогой смотрела ей вслед. Ясно, что Эллен далеко еще не оправилась от удара, как она, леди Хэвершем, надеялась, коль скоро так отреагировала на возможность встретиться с человеком, который напомнил бы ей о Чарли и о том, что связано с битвой при Ватерлоо.
Лорд Иден почти на месяц задержался в Брюсселе вместе с матерью и братом, пока они наконец не убедились, что путешествие домой ему уже не может повредить. В эти дни он был озабочен лишь одним – своим выздоровлением; день ото дня он все больше и больше увеличивал нагрузки, радуясь постепенному возвращению бодрости, здоровья и силы.
Он постоянно ставил перед собой ту или иную цель. В такой-то и такой-то день он выйдет за порог гостиницы, или совершит пятнадцатиминутную прогулку, или тридцатиминутную, или проедется верхом. А в такой-то день он будет готов вернуться в Англию. К скорейшему достижению этой цели его подстегивал и удрученный вид Эдмунда, который тосковал по своему семейству, хотя ни разу и ни единым словом не позволил себе сказать об этом.
И вот они вернулись домой. Мэдлин осталась. Она все еще выхаживала лейтенанта Пенворта, который выздоравливал куда медленнее, чем лорд Иден. В отличие от последнего он все еще не хотел жить. Мэдлин и слушать не хотела увещеваний своих родных. Она была уверена, что любит лейтенанта и будет с ним счастлива всю жизнь. А уж если Мэд что-то втемяшила себе в голову, тут уж – и это знали в семье – ничего не попишешь.
Через месяц лорд Иден приехал в Лондон и, выйдя в отставку, вернулся к гражданской жизни. Вопреки заведенному обычаю проводить лето в Эмберли на этот раз старший брат остался в Лондоне и Александра с детьми тоже. Лорд Иден поселился в доме матери. Мистер Уильям Кэррингтон, брат вдовствующей графини, вместе с тетей Виолой, Уолтером и Анной тоже находились в Лондоне. Они приехали весной, когда Анне надо было выезжать в свет. И остались, когда началась битва при Ватерлоо, чтобы быть в курсе всех новостей. А затем стали ждать возвращения Доминика и Мэдлин.
Здоровье лорда Идена крепло с каждым днем. Рана почти не давала о себе знать, правда, ходить, ездить верхом и упражняться нужно было, соблюдая умеренность и осторожность. И только зеркало, когда он видел свое отражение без рубашки, напоминало об ужасной ране.
В Брюсселе он заставил себя изгнать все мысли об Эллен. Они были слишком болезненны и мешали его выздоровлению. Когда через неделю мать наконец сообщила ему что Эллен уже покинула Брюссель и отплыла на родину, в Англию, он почувствовал облегчение. Теперь уже он не столкнется с ней лицом к лицу, когда выйдет на улицу.
И в Англии он старался сохранить этот провал в своей памяти. Надо оставить Эллен в прошлом вместе со всеми страданиями и кошмаром битвы при Ватерлоо. Он не станет думать и о Чарли, чтобы не вспоминать о потере друга, которого любил как родного брата.
Он обещал умирающему Чарли позаботиться о том, чтобы его жена и дочь ни в чем не нуждались. И эти мысли мучили лорда Идена по возвращении в Англию. Он понимал, что ему не будет покоя, пока он не убедится в том, что жизнь Эллен и мисс Симпсон устроена подобающим образом. Но каждый раз откладывал свой визит к ним, находя серьезные причины, по которым его надо отложить.
Но в конце концов к решению, что далее тянуть невозможно, его подтолкнула Сьюзен Дженнингс. Сьюзен тоже потеряла мужа при Ватерлоо. Она жила с матерью, миссис Кортни, в Лондоне, в доме лорда Ренфру, ее деверя.
– Как это замечательно, милорд, вновь видеть вас дома целым и невредимым, – сказала миссис Кортни, по-матерински сжав и погладив его руку, когда обе дамы навестили семейство Эмберли. – И все таким же красивым.
Сьюзен вынула из ридикюля кружевной платочек и промокнула слезы. Подняв на него внимательный взгляд больших, исполненных страдания карих глаз, она сказала:
– Если бы, милорд, я знала, что вы и ее светлость здесь, я отложила бы визит. Чтобы не мешать вам. Мы с мамой просто хотели справиться о вашем здоровье. И я очень, очень рада, что вы избежали судьбы моего дорогого мужа. Она разрыдалась, и мать стала ее успокаивать.
Она очень мила, подумал лорд Иден, даже в трауре. Черный цвет платья, в котором она казалась еще более хрупкой, очень шел к ее темно-рыжим волосам.
Но не Сьюзен предстала перед его мысленным взором после этого визита. Он увидел Эллен, тоже в черном, прячущейся в укромном уголке ее гостиной в Брюсселе. Она тоже должна еще носить траур. Так же как и мисс Симпсон.