— Ночью?!
Теперь, когда страх отступил, к ней возвращалось умение владеть собой.
— Ночь же, — настойчиво повторила она.
— Ну и что. Мы оба совершеннолетние.
Брови мужчины «простодушно» приподнялись наверх.
— Ну, знаешь! — только и нашла, что сказать Стефани. — Ты меня до смерти напугал.
— Прости. Не подумал, что ты так отреагируешь. Не одобряешь мой визит?
Джордан шевельнулся, и только тут Стефани заметила, что они всё ещё сидят тесно прижавшись. Вид — нелепей не бывает: её грудь плотно касается его обнажённой груди (рубашка на Джордане распахнулась полностью, не выдержав борьбы), одно колено зажато мускулистыми бёдрами, сорочка задралась, а крепкие мужские ладони поддерживают её под ягодицы, обхватывая их весьма по-свойски. Мучительно покраснев, Стефани рванулась в сторону. Но Джордан среагировал молниеносно: понимающе усмехнувшись, он лишь крепче сжал руки, и она оказалась прикованной к его груди, запертой в плен в объятиях. Ещё и попой поёрзала, глубже попадая в мужские руки. Росс хрипло выдохнул. На мгновение он сжал пальцы, а затем скользнул ладонями выше по позвоночнику, лаская и заставляя прогибаться в своих руках. Стефани задрожала от чувственной атаки на своё тело. От невероятно приятного, мужественного запаха Росса у неё кружилась голова. Не выдержав, она ткнулась носом ему в шею, полной грудью впитывая этот аромат, и поддалась искушающим пальцам, выгибаясь навстречу Джордану. Дразнящая улыбка заиграла у того на губах:
— Стефани, Стефани… — почти мурлыча пробормотал и в низком голосе ей слышались манящие, древние нотки. — Этот визит того стоил, чтобы завершиться вот так!
Господи! Когда до неё дошёл смысл, он подействовал как ушат холодной воды. Она снова сошла с ума! Только что она боролась с Джорданом, считая ворвавшимся в комнату неизвестным, а сейчас покорно лежит в объятиях! С лихорадочно пылающими щеками она отпрянула и, не ожидавший такого Джордан, выпустил её из рук. Тяжело дыша, Стефани застыла рядом с кроватью. Нужно было что-то сказать, но что?
— Зачем ты пришёл, Джордан?
Он поднялся, одновременно приглаживая взъерошенные волосы.
— Ты поверишь, если я скажу? Извиниться.
— Извиниться?
Краткое недоумение сменилось злостью, что подтачивала её уже несколько дней. И если взглядом можно было бы убивать, Росс уже умер бы несколько раз.
— Такое слово есть в твоём лексиконе?
– Не надо, Стефи, — он помрачнел. — Я, правда, пришёл извиниться. Прости, что так вёл себя три дня назад.
«Долго же ты собирался», — хотелось съязвить ей, но она промолчала. А ещё подмывало уточнить: за что конкретно извинения. За поцелуй в бассейне или за грязный шантаж этим поцелуем? Она действительно разозлилась. На Джордана, а ещё больше на себя. За то, как предательски дрогнуло сердце от мужских извинений. Оно словно только и ждало, чтобы опять начать надеяться и таять, танцуя по кругу на тропе собственных ошибок. Буркнув нечто нечленораздельное, Стефани отвернулась. Не хватало ещё, чтобы Джордан Росс увидел, как на неё действуют его извинения.
— Не трать время, я уже всё забыла, — в итоге сказала она.
— Правда? — Росс не верил. Его голос звучал скептически.
— Правда. Сразу же, — твёрдо заверила она и для убедительности взглянула в бриллиантово-серые глаза. — Кстати, пока я работала, что делал ты?
— А что?
Он уже улыбался. Нет, точно несносный тип! Прямо как мальчишка, а ведь взрослый уже.
— Интересуешься? Или беспокоишься неизвестностью? Может… скучаешь?
— Не дождёшься, — сладенько улыбаясь, ответила она, тогда как внутри от поддразнивания всё сжалось пружиной. — А что?
— Так, ничего. Подумал, что чувство собственности взыграло, после сцены в бассейне.
Ух! Даже дыхание перехватило! Опять он про эту сцену в бассейне! Стефани и сама не поняла, как у неё подобное вышло: не думая и не рассуждая, она резко размахнулась и влепила мужчине оглушительную пощёчину. А затем сознание раздвоилось. С одной стороны она продолжала чувствовать злость и свою правоту, а с другой безумно испугалась. Сердечко ухнуло в пятки и задрожало там, а помутившимся взглядом она видела, как на щеке Джордана проступает отпечаток её ладони, а серые глаза мстительно суживаются.
— Ты заслужил это, так что извинений не жди! — торопясь, выпалила она, чтобы успеть высказаться и на лице Росса возникло зловещее выражение:
— В таком случае ты тоже!
В мгновение ока — она даже пискнуть не успела — Джордан сгрёб её в охапку и прижался к губам в сильном, опустошающем поцелуе. Впился в её рот, терзая и наказывая. Она забарахталась, почти раздавленная в могучих объятиях, но через секунду задрожала, когда по телу хлынула огненная, сносящая разум волна. И всё же из последних сил она пыталась сопротивляться, упираясь кулачками в широкие плечи, трепыхалась, норовя вырваться и не желая сдаваться. Чувствуя, что она сопротивляется, Джордан усилил натиск. Он сжал её, закусил губы, втиснулся всем телом. Из просто сильного поцелуй стал беспредельно яростным, и Стефани глухо застонала от боли. Услышав её стон, Джордан тут же ослабил хватку. Он почти отпустил, и натиск губ сменился ошеломляющей нежностью. Очень трогательно, невесомо, мужские губы касались её губ короткими поцелуями, больше похожими на прикосновения крыльев бабочки, соскальзывали на щёки, веки, ласкали всё лицо и снова возвращались к губам. Джордан словно просил прощения за причинённую боль и свою грубость, и Стефани снова застонала, только на этот раз от других чувств. Сопротивляться больше не хотелось, и она подняла руки, запуталась пальцами в густых волосах Росса, притянула к себе его голову. Росс выдохнул. Прижался к её губам крепче, поглаживая её приоткрывающийся рот языком, убеждая раскрыться. Стефани слышала тяжёлые удары его сердца, чувствовала жар его тела, ощущала, как Росс снова заключает её в объятия, только на этот раз беспредельно чувственные, и сама целовала его, без ума от затапливающей душу сладости. В руках Джордана хотелось утонуть навсегда; мечталось, чтобы поцелуй не заканчивался, и она льнула к мужчине, едва держась на ногах. Внезапно Росс отпустил её, и Стефани чуть не упала, лишившись опоры.