– Ты совсем не умеешь пить, дорогая.
Мягкий вкрадчивый голос огнём прошёлся по оголённым нервам. От него Стефани подскочила, словно подброшенная и, оглянувшись, заморгала, смаргивая с ресниц выступившие слёзы. Сквозь туманную пелену на неё смотрело нежное лицо Джордана Росса. …Нежное?! Быстро же подействовал на неё алкоголь! Или это слёзы виноваты. Сквозь их дымку всё видится несколько иначе. Наверняка Росс смотрит на неё с презрением. Вернув себе ясность восприятия мира, Стефани вновь посмотрела на него. Лицо Джордана было бесстрастным.
— Вообще-то… Вообще-то, я первый раз, — зачем-то оправдалась она, жалобно лепеча.
Действительно, зачем. Ну, напиваюсь, да. Имею право. Взрослая уже. Так нужно было ответить. Но подобное озарение пришло задним числом и только в голове. А на деле же первые слова уже вылетели, их не поймаешь, а ноги сами собой пятились от Джордана к барной стойке. Кажется, даже хмель выветрился из головы.
Росс улыбнулся:
— Ты отлично выглядишь.
Взгляд бриллиантово-серых глаз охватил её сразу всю, и Стефани ощутила себя невероятно хрупкой, желанной. А всего-то была одета в простое чёрное платье классического кроя, диной до пола. Оно нравилось ей благородной простотой и изысканностью, и тем, что делал её фигурку особенно миниатюрной, подчёркивая талию. Взгляд Джордана с удовольствием прошёлся по изгибам её тела, лаская и талию, и выпуклости выше. Остановился на лице. Ткань платья струилась и переливалась, мягкими складками обволакивала бёдра, а еле заметные бретельки со стразами невесомым грузом лежали на плечах, контрастируя с кожей, а так же с золотыми локонами волос. Смутившись, Стефани поправила пряди.
— Это тебе.
Из кармана Росса появилась длинная чёрная коробочка с золотыми вензелями. Джордан открыл её. На мягком бархате сияло чудо. По крайней мере, такое впечатление сложилось у Стефани, когда она увидела колье, и первая мысль, что она подумала, тоже была такой. Она восхищённо ахнула, не удержавшись, оценив красоту. Словно звёзды с неба смотрели на неё, угнездившись в бархатной коробочке, хотя строго говоря, колье по дизайну было довольно простым. Никаких вычурных элементов и дополнительных украшательств — просто три ряда сверкающих искорок, соединённых вместе — но как же они изысканно сочетались! Всем существом Стефани ощутила идущую от них магию. И даже представила, как будет выглядеть в таком колье. В нём всё, как она любит. И эти искорки невесомо охватят шею, улягутся на груди и…
— Зачем это? — резко выдала она, оборвав мечты. Сказала гораздо резче, чем планировала. — Купить меня хочешь?
— Не говори глупости, — глаза Джордана потемнели. — Просто одень его.
— Нет. Никогда.
— Я могу одеть силой.
— Только попробуй. На мой визг сбегутся все гости.
Росс усмехнулся.
— Я им скажу, что ты визжишь от радости. И они это оценят.
— Тогда я утоплю это колье в ближайшем фонтане, — с милой улыбкой пообещала Стефани, видя, как каменеет его лицо. — И мне будет всё равно, сколько оно стоит.
Кажется, победа в этом раунде осталась за ней. Джордан молчал, явно соображая, что ей ответить, играл желваками на скулах, а она, окрылённая (или всё-таки под действием алкоголя?) зачем-то добавила:
— Я не принимаю подарки от незнакомых мужчин.
— Незнакомых? — гнев жаркой волной дохнул от его фигуры. — Незнакомых?!
Схватив за руку, он дёрнул её на себя, и Стефани, не удержавшись на каблуках, упала ему на грудь.
— Так-то лучше, — фыркнул Росс, тут же заключая её в объятия. — Стефани, милая…
Его ладонь обхватила её за шею, а большой палец руки скользил по щеке.
— Какая же ты упрямая!
Его интонации, его хрипловатый голос… Господи, ну почему он так на неё действует?! Всего одно прикосновение, и мир перевернулся. Она уже не помнила ни про колье, ни про спор. Смотрела на него и тонула в бездонных серых глазах.
— Джордан, я…
Она замялась, не зная как себя вести. Что если она сейчас скажет: «Я люблю тебя»? Вот так просто возьмёт, и скажет. Как в омут головой. Что тогда?
Он необычайно серьёзно всматривался в её лицо.
— Что?
— Нет, ничего.
Она опомнилась. Момент был упущен, и Стефани молчала, думая, что сказать дальше. И тут громкий голос с сильным итальянским акцентом разрушил их иллюзию уединения.
— О, Стефани, cara, вот уж кого не ожидал здесь встретить! Perfetto! Buon giorno! Come va?
Это был старый друг, почти брат, Аллен Грассо́. Как всегда весёлый, неунывающий, сто слов в минуту и совершенно не соответствующий своей фамилии, ведь Грассо́ — значит толстый. Но назвать Аллена толстым не смог бы никто и никогда. Худощавый, подтянутый, подвижный, словно ртуть, он очаровывал широкой улыбкой. От потрясения встречей у Стефани даже рот приоткрылся.