Плотно сжатые губы мужчины побелели. Джордан Росс был не из тех людей, кто после первого удара подставляет вторую щёку. А потому, недолго думая, он напал сам.
— Можешь обвинять меня во всех грехах, но ты тоже не лучше! Где уж мне тягаться с тобой! Ты таяла в моих руках. Стонала и охала. Но стоило мне только отвернуться, как из моей постели ты сразу кинулась в объятия итальянца!
Это стало последней каплей. Стефани подскочила к нему, яростно сверкая глазами.
— Итальянца, говоришь?! Да как ты смеешь! Не было у меня другого мужчины, ясно? И виной тому ты! Ты отбил у меня охоту желать кого-либо ещё! Из-за тебя я теперь не могу смотреть на других мужчин кроме как на друзей! Из-за тебя…
Она задохнулась. Эмоциональный накал достиг предела, и слова кончились. Теперь она только и могла, что глядеть на него, впиваясь взглядом с неприкрытой ненавистью.
— Ты разрушил мою жизнь, мои мечты, я не могу больше спокойно спать, — уже тише добавила Стефани, сжигая мосты. — Я бежала с Австралии, бежала от тебя, но и вдали твой призрак не даёт мне покоя.
С напряжением вслушивающийся в её слова Джордан оживал с каждым словом. А от последней фразы он встрепенулся, подался к ней, но Стефани всё ещё в пылу гнева, не заметила движения. Обида, боль — всё, что накопилось, выплеснулось в один момент и исчезло, опустошив душу. Внезапно она ощутила дурноту. Она на самом деле, сказала гораздо больше, чем собиралась и этим лишь разбередила собственные раны. Тошнота подступила к самому горлу, и Стефани судорожно сглотнула, прижимая ладонь к шее. Если она станет продолжать в таком духе, то так можно и сознание потерять. Она потрясла головой, в надежде избавиться от комка в горле, но напрасно. Заметив её состояние, Джордан метнулся к ней. Его ярость утихла, глаза подёрнулись дымкой, тёплое дыхание приятно ласкало лоб. А сильные руки с такой нежностью обвили талию, что Стефани ощутила себя хрустальной. Тело мужчины медленно задвигалось, и приобретённый с Россом опыт безошибочно подсказывал ей, что это значит.
— Отпусти… Отпусти меня, — глухо забормотала она, упираясь ладошками ему плечи. — Меня тошнит. У меня мысли путаются, когда ты так налегаешь на меня.
К её великому удивлению Росс послушался. Стефани облегчённо вздохнула, а в уголках губ Джордана появилась интригующая улыбка.
— Ну что, так лучше? — тихо спросил он.
Лучше не стало. Он отодвинулся, но всё ещё стоял поблизости, готовый в любой момент подхватить её. Нервным жестом Стефани поправила растрёпанные волосы.
— Ну же, Стефи, я жду внятного объяснения всей этой сцене.
Ей не хотелось ничего говорить. Однако, встретившись взглядом с Джорданом, она поняла, что и не надо: Росс обо всём догадался сам и, как это ни странно, подобное её даже обрадовало.
— Ты совсем немного, но безумно очаровательно поправилась, тебя тошнит… — Джордан чуть помолчал и в его глазах появился по-мужски довольный огонёк. — Ты беременна!
— Нет! — Стефани хотелось плакать.
— Да! — он улыбался. — А срок…. Дай-ка подумать… Шестнадцать недель?!
Его тон стал искушающим, голос мурлыкающим, а на лице сиял такой свет, что Стефани сразу поняла: он так же, как и она, сразу подумал о той ночи, когда они любили друг друга дважды. Первой для них.
— Нет! — она продолжала сопротивляться из непонятного даже самой себе упрямства. — В любом случае, это не твой ребёнок!
А Джордан улыбнулся такой улыбкой, что перехватило дыхание.
— Ты только что призналась, что у тебя не было других мужчин. Так что, это мой ребёнок. И цифры не лгут, Стефи.
В его глазах светилась невыразимая нежность.
— Нет, нет, нет!!! — Стефани заплакала злыми слезами.
Ну почему у этого дьявола всё всегда так гладко получается?! Увернувшись от его рук, она бросилась по палубе вперёд. Росс что-то кричал ей в след, но она не слышала слов. Вскочив на перила, Стефани ухватилась за натянутые канаты, и какие-то доли секунды всматривалась в синие волны. Что-то побудило её оглянуться. Джордан стоял внизу, совсем рядом, глядя на неё с перекошенным от страха лицом и побелевшими губами. В его глазах плескался ужас, боль и что-то ещё… может быть, уязвимость?
Уязвимость?! Да она, наверное, сошла с ума! Этого человека ничем нельзя тронуть. Он был абсолютно непробиваем, как камень.
По щекам сами собой текли слёзы. И вдруг ей захотелось признаться. Какого чёрта, пусть знает правду!
— Да, это твой ребёнок, — тихо выдавила она из себя, вглядываясь в красивое любимое лицо. — И у меня действительно не было никого, кроме тебя. Надеюсь, теперь ты счастлив.