Чем дальше они забирались, тем плотнее окутывал их сумрак. Раскидистые дубы и буки остались позади; теперь ручей обступили косматые ели, и солнечный свет едва пробивался сквозь их густую хвою. Непролазные заросли терновника и поваленные деревья, поросшие мхом и грибами, порой создавали непреодолимые препятствия. То и дело им приходилось сворачивать в сторону, и потом они подолгу отыскивали ручей. Время от времени робко звали пропавших детей, но казалось, их голоса мгновенно растворялись среди деревьев.
– Я б-б-оюсь! – пожаловался Мартин. Его била мелкая дрожь, и бедняга заикался еще сильнее, как это случалось всякий раз, когда он был напуган. – Что, е-е-сли нас п-п-оймает леший и с-с-ожрет?
– Проклятье, я же говорил тебе, чтобы шел домой! – выругался Иоганн.
– Тебе нечего бояться, Мартин, – утешила его Маргарита. – Такого, как ты, леший мигом выплюнет.
По ее грязному лицу струился пот, и она сама была похожа на сердитого лесного духа.
Иоганн не раз слышал истории о леших и подземных карликах – о них ходило множество легенд. И если гномов он считал не более чем персонажами из сказок, то насчет лесных духов такой уверенности не было. Путники то и дело рассказывали о грязных, оборванных людях, что бродили по зарослям. Изгнанники, слабоумные, преступники… Лес был для них домом, а вот им троим не стоило сюда соваться.
– По-моему, нам лучше вернуться, уже поздно, – сказал Иоганн. – Завтра можно поискать еще.
– До поляны осталось совсем немного, – ответила Маргарита. – Она должна быть где-то рядом. Я уже бывала здесь с отцом.
И действительно, вскоре они вышли на заросшую просеку, освещенную вечерним солнцем. С заболоченного пруда, куда изливался ручей, с шумом взлетела стая диких уток. Посередине грудились несколько поросших мхом булыжников. Они располагались таким образом, что между ними образовалась небольшая пещера.
– Ха, я же говорила! – с торжеством воскликнула Маргарита.
Иоганн огляделся. В этих местах ему бывать еще не приходилось. Над поляной царили умиротворение и тишина, и здесь и вправду могли найти убежище заблудившиеся дети. Они разбрелись по поляне, осмотрели пещеру и щели между камнями, но не обнаружили ничего, что указало бы пропавших детей. Только старые кости и пересохшая кучка медвежьего навоза. У одного из камней Иоганн наткнулся на странный рисунок.
На камне была нацарапана голова с бородкой и рожками.
– Что это? – пробормотал юноша, проведя пальцем по замшелым линиям. – На вид довольно старое.
– Может, это лесной дух нацарапал, – предположила Маргарита и подмигнула. – Именно так он и выглядит. Да и ты станешь на него похож, если не утрешь грязь с лица.
Она рассмеялась и сбежала к пруду; присела у воды, чтобы отмыться, и подобрала платье, так что Иоганн увидел ее мраморно-белые бедра. Он присел рядом и тоже стал умываться, то и дело украдкой поглядывая на подругу. Хотя был уже конец октября, вода в пруду оставалась на удивление теплой. Водная гладь сверкала на солнце, и их лица отражались в зеркальной поверхности. Усыпанное веснушками лицо Маргариты, ее золотистые локоны – и резко очерченное, бледное и задумчивое лицо Иоганна в обрамлении черных шелковистых волос, которые так нравились его матери.
Мартин между тем взобрался на самый крупный булыжник и махал им сверху. Его страх улетучился без следа.
– Отсюда даже видно город! – Он смеялся и чувствовал себя заметно лучше; заикание его как будто и не беспокоило. – Останемся еще ненадолго? – попросил он. – Здесь так красиво!
Маргарита вопросительно взглянула на Иоганна, и тот кивнул. Ему тоже нравилось то умиротворение, которым дышало это место, древнее, как и сам лес.
– Ладно! – крикнул он Мартину. – Только никуда не уходи с поляны, понял?
Брат раскинул руки и издал ликующий вопль. Маленький горбатый человечек – самый его вид навевал мысли о сказочных гномах. В эту минуту Иоганн любил младшего брата всем сердцем. С тех пор как умерла мама, Мартин был единственным в семье, с кем он действительно ощущал родство. И как он мог только помыслить о том, чтобы покинуть Книтлинген? Он должен был остаться – хотя бы ради своего беспомощного брата. Мартин нуждался в нем, как и сам он нуждался в Мартине.
– Он смотрится таким счастливым, – произнесла Маргарита с улыбкой, глядя, как беснуется Мартин.
– Думаю, ему нравится с нами, – отозвался Иоганн. – Мы – его семья.
Маргарита рассмеялась.
– То есть мы как отец, мать и ребенок? – Внезапно она повлекла его к пещере. – Тогда пойдем поскорее в наш дом, стряпать суп из щавеля, мой ненаглядный супруг, как мы варили в детстве.