Мира бросилась прочь.
Кругом царил кровавый хаос. Паникующие люди кричали и метались пытаясь спастись, но кругом гремели выстрелы, скашивая то одного, то другого.
Обезумевшая от ужаса Мира, вбежала в дом и увидела задыхающуюся мать на полу. Женщина сумела сползти с кровати, но на большее не хватило сил. Лиловые губы жадно хватали воздух.
– Мама!
– Б-б-б… – пыталась что-то произнести женщина, выпучив глаза от напряжения. – Бе-бе-бе…
– Я не брошу тебя тут, – девушка поняла, чего требует от нее мать.
Женщина отчаянно замотала головой.
– Че-черн… – кислород все меньше и меньше насыщал кровь. – Вы-вых…
Глаза женщины закатились, и она обмякла. Из носа багровым ручейком вытекла струйка крови.
Глухо завывая, Мира склонилась над матерью, не слыша больше ни воплей умирающих, ни выстрелов, ни треска горящих домов.
***
Мира оказалась растоптана обрушившимся несчастьем, и лежала уткнувшись в еще теплую материну грудь. Звуки стрельбы и крики доносились будто бы издалека, как и гул разгорающегося пламени – крыша и часть стены уже полыхали.
– Мама, – шептала девушка, еще надеясь, что мать очнется, – мама…
Плотные клубы едкого дыма сползли по тлеющей стене. Дышать стало труднее.
– Мама, – горечь пожарища заставила девушку задохнуться от кашля.
Она отпрянула, словно очнувшись от дурного сна, и с удивлением смотрела на ставшую в миг чужой и непривычной комнату, затянутую сизым смогом.
– Мама? – машинально позвала она, ожидая, по привычке, помощи.
Оглянулась на застывшую мать.
– Прости, мама… – и разрыдавшись, наощупь выбралась из дома.
Оказавшись снаружи, оглянулась – родной дом, где она провела всю жизнь, полыхал пожираемый пламенем. Клубы черного тяжелого дыма нехотя поднимались к вентиляционным колодцам.
– Мама! – вновь закричала девушка, не в силах бросить умершую.
– А вот и ты, сучка, – раздался грубый хриплый голос.
Мира в ужасе обернулась – эти черные, искрящиеся злобой глаза она уже встречала.
Налетчик бросился к девушке и схватив ее за горло начал душить. Коротенькие пальцы сомкнулись на шее, и Мира больше от испуга завалилась навзничь, увлекая за собой нападавшего.
Они рухнули на пол, и Мира больно ударившись головой, чуть не потеряла сознание. Убийца оказался сверху и быстро оседлал ее.
– Ах ты сука, – шипел он, смыкая ладони.
Несчастная девушка, хрипя от боли и страха, царапалась и пыталась разжать пальцы – ничего не получалось.
– Сейчас ты у меня получишь, тварь, – голос душителя дрожал от возбуждения.
Он сдавливал руки сильнее и сильнее, и тьма стала смыкаться над Мирой. Почувствовав, что сопротивление ослабело, мужчина разжал руки и принялся лихорадочно раздирать на ней одежду.
– Сука, сука, – сдернул повязку, обнажив заросшее редкой черной щетиной лицо, крючковатый нос и алчно блестящие тонкие губы.
Разодрав тунику, обнажил белеющую в сизых сумерках пожарищ, грудь. Пот капал с его лица на ее тело. Хрипя, девушка прошептала:
– Не надо, пожалуйста….
– Заткнись! – закричал он и ударил ее наотмашь по лицу.
Неожиданно, но удар привел в чувство, и Мира чувствовала, как по телу шарят похотливые руки, разрывая одежду все больше и больше.
Она попыталась вывернуться из-под навалившегося насильника, но сил скинуть мужчину не хватило. Шарила в панике руками, царапая землю, пока пальцы не наткнулись на шероховатую текстуру камня.
Насильник приподнялся, сдергивая со штанов пояс, и Мира, схватив булыжник, изо всех сил ударила им по наклоненной голове. Тяжелое тело обмякло и всей массой плюхнулось на девушку.
Мира вскочила и, придерживая концы разорванной туники, ринулась в сторону черного входа. Языки бушующего пламени лизали своды пещеры, бросая кровавые отблески на залитые кровью улицы и обрушившиеся дома.
Обезумевшая от ужаса девушка действовала инстинктивно, не полагаясь на разум. Стрельба стихла. Все пространство заполнил рев пожара.
Сквозь гул огня донеслось едва различимое:
– Я! Тебя! – горящие бревна с грохотом рухнули и огненным валом покатились на девушку.
Мира вскрикнула и отскочила – горящая стена выросла на ее пути. Затравленным зверем огляделась по сторонам – придется возвращаться назад и обходить. Повернулась и… безумные от злобы глаза, залитое кровью лицо. Мира молча сжалась готовая к бою не на жизнь.