Из темного угла донесся какой-то шорох. А затем прямо под ноги оторопевшей девушке выкатился темный маленький шарик, издающий жалобные звуки.
Сказать, что Орланда испугалась, значит ничего не сказать. Сначала она чуть в обморок не хлопнулась от страха. Затем заорала что есть мочи и стрелой взметнулась на табурет. Оттуда воспарила к окну и зависла над полом, уцепившись руками за бронзовую оконную решетку, а ногами брыкая, словно необъезженная кобылка.
Крыс и мышей она терпеть не могла с самого детства и всегда находила благовидный предлог, чтобы отбояриться от работы в тех местах их обители, где водились мерзкие серые грызуны. Ох, и доставалось ей из-за этого от старшей сестры-распорядительницы. Послушания сыпались на ее голову одно за другим. Ничего не помогало.
Между тем шарик, продолжающий испускать тоскливые вопли, добрался до стола, на котором девушка опрометчиво разложила съестное. На мгновение застыл, а затем превратился в столбик. Небольшой, с Орландину ладошку.
— Эй, тварь! — прикрикнула сверху. — Ты чего это задумала? Лапы прочь от моего ужина!
Существо повернуло голову на ее голос. В полумраке хищно сверкнули две алые точки.
— Ой-ой-ой! Спасите, Христа-а ра-ади!
Зверек, нимало не реагируя на рев голосистой послушницы, вспрыгнул на табурет, а оттуда взобрался на стол. Деловито обнюхал рождественское угощение.
Этакой наглости Орландина снести не могла. Боязнь остаться без лакомств, доставшихся с таким трудом, пересилила в ней отвращение перед мерзким созданием.
Она разжала пальцы и шлепнулась на пол. Приземление вышло отнюдь не мягким.
Не обращая внимания на сбитую коленку, девушка подлетела к столу и занесла над пришлецом карающую длань. Ну, держись, подлый похититель!
Маленький наглец вразвалочку отошел на край стола и уселся, ни дать, ни взять вендийский пророк Будда.
— Ты чего, не боишься? — изумилась Орланда.
Зверушка хрюкнула, словно подтверждая сказанное, и девушка присмотрелась к ночному гостю повнимательнее.
Нет, никакая это не крыса.
И не мышь.
Вон, хвоста нет. И уши большие. Не такие, как, например, у зайца или кролика, а круглые, с небольшими кисточками. Коричневая шкурка с белыми пятнышками. Мордочка совсем не злая и не противная. Даже наоборот. Маленький носик смешно дергается. Толстенькие щечки ходят вверх-вниз.
Хм, симпатяга.
Орланда опустила руку.
Малыш, словно почувствовав перемену в ее настроении, переместился на полшага в направлении еды и вновь выжидательно замер в той же человеческой позе.
— Что, тоже есть хочешь? — поинтересовалась хозяйка кельи.
Утвердительное похрюкивание.
— Ладно, — вздохнула Орланда. — Присоединяйся. Поделюсь с тобой по-христиански.
Дважды упрашивать нового знакомца не пришлось.
Так и появился в ее келье еще один жилец.
Если бы девушка знала, сколько беспокойства принесет ей прикормленный кусик (как выяснилось, именно к такой редкой, очень восприимчивой к дрессировке породе грызунов относился ее «сосед»), то сразу же отказала бы ему от стола и крова.
С началом их с Ваалом странной дружбы юной послушнице пришлось значительно усовершенствовать свои охотничьи способности.
Раньше, чтобы унять бурчание голодного желудка, ей достаточно было, заболтав до умопомрачения сестру-повариху Сусанну, стянуть на кухне парочку сухарей. Ну, на худой конец забраться во владения матушки Гориссы, ведающей монастырским огородом, за пучком редиса, салата или морковки. Сухари, конечно, сытнее, но и учет им велся более строгий.
Теперь же следовало стараться за двоих. Потому как кусичок, несмотря на свои невеликие размеры, имел бездонный желудок. И был не прочь поживиться не только постной пищей, но и скоромненьким.
Ха, как будто Орланда не любила сало или колбаску! Но терпела же, как велел терпеть и воздерживаться Иисус распятый.
Однако Ваал, в отличие от нее, не готовился принять постриг и не впитывал с пяти лет основы христианского вероучения. Ему требовалась жирная пища.
Так что приходилось рисковать по-крупному. Лихой парочке сильно повезло, что смотрительница монастырских кладовых матушка Деянира страдала той же болезнью, что и сама охотница за съестным. Грозная старушка панически боялась мышей и крыс.
Стоило кусику с самым невинным видом прошмыгнуть у нее под ногами и дружески цапнуть тощую матушку за палец босой ноги, как стражница сыров и окороков погружалась в глубокий транс, переходивший в не менее глубокий обморок.
Дальше — дело техники. Увесистая связка ключей мигом перекочевывала в руки налетчицы. Самое сложное — подобрать нужный ключ. Когда и это препятствие оставалось позади, предстояло не менее тяжкое испытание — искушение изобилием снеди. Хотелось взять сразу всего и побольше. Но нельзя. Могут заметить.
— Держимся, воздержимся и не ленимся! — назидательно говорила она кусику, выбирая самые маленькие колечки колбасы, мелкую вяленую рыбешку и обрезки сыра.
Ваал был с нею полностью согласен. Но находился в более выгодном положении. Пока подруга мучилась угрызениями совести, он насыщался прямо на месте. То там куснет, то здесь. И все с лап сходило. Ну, в самом деле, кто обратит внимание на то, что головка сыра или окорок чуток погрызены вредителями?
Ключи на место, добычу в широкие рукава сутаны и давай бог ноги.
До сих пор, хвала Богородице, не попадались!
Вот и теперь Ваал явно призывал идти на промысел.
— Потерпи! — упрашивала приятеля Орланда. — Я тоже голодна! Как-никак Великий пост.
Жуткий визг.
— Да тише ты, всю обитель разбудишь!
Ой, да плевать на все, когда жрать хочется.
— Ладно, уговорил. Пойдем.
Пристроив кусика в обычное место (благо, карманы уже давно были перешиты как для добычи, так и для переноски самого добытчика), послушница осторожно выскользнула в коридор.