В стороне, — скорее всего, над Стрелецкой бухтой, — немецкий самолет повесил «люстру», которая, медленно опускаясь, светила голубоватым светом, как светит далекая звезда Сириус в созвездии Большого Пса. «Люстру» вот-вот могли повесить и здесь, над бухтой Казачьей.
Старший сержант Красников и одиннадцать его матросов и красноармейцев устало расселись на пустых снарядных ящиках, во множестве валявшихся на пирсе. Дальше их не пустили. Дальше в робком свете далеких пожаров и ракет виднелись силуэты двух подводных лодок, на которые грузили какие-то ящики. Туда же прошествовало несколько командиров. Среди них Красников приметил командующего Приморской армией генерала Петрова. Значит, командование эвакуируется, остальные — кому как повезет.
— А в ящиках-то — деньги, — произнес кто-то в темноте.
— А наша жизнь, видать, и копейки не стоит, — сорвался чей-то злой голос.
Ему наперекор другой, резкий, командирский:
— Прекратить панику! Вот-вот должны подойти корабли. Они заберут всех.
Народу на пирсе и вокруг все прибавлялось и прибавлялось. В темноте слышался глухой ропот толпы.
— Ну что, командир, будем ждать? — спросил старший матрос Желтков. — Чего-то не видать кораблей-то. А скоро начнет светать…
Красников и сам не знал, что делать: ждать или искать другие возможности. Даже если подойдут корабли, всех не заберут. Судя по усиливающемуся ропоту толпы, в надежде на обещанные корабли здесь собрались тысячи людей. И еще подойдут. А посадка под бомбежкой — верная смерть.
Он глянул на восток — там уже проклюнулась узкая полоска зари — первый признак наступающего дня: июльские ночи коротки. Обступившие его люди ждали решения.
— Надо уходить, — произнес он. — Надо уходить в горы, к партизанам. Приказывать не могу. Пусть каждый решит, как ему поступать. Но решать надо сейчас, сию минуту. Времени у нас в обрез.
— А чего тут решать, командир? Вместе дрались, вместе и дальше надо держаться, — за всех ответил все тот же Желтков.
И они стали пробираться сквозь густую толпу, мимо лежащих на носилках раненых, мимо женщин и детей.
— Что там, товарищи? — спросил кто-то из темноты. — Будут корабли или нет?
— Не видать, — ответил матрос Филонов.
— Гос-споди, — послышался женский голос. — И что же с нами будет?
Но на этот вопрос ответа не последовало.
Они вышли к одной из балок севернее Тридцать пятой батареи, когда стали различимы силуэты ближайших холмов. Дальше идти было опасно. Решили день переждать в зарослях терновника в этой балке. Если повезет, то следующую ночь употребить для прорыва к горам.
Едва спустились по крутому скату вниз, как из темноты послышался чей-то властный голос:
— Кто такие? Кто командир?
Красников выступил вперед. Перед ним на фоне светлеющего неба высился темный силуэт человека в морской форме. Человек стоял прочно, широко расставив ноги, за его спиной теснилось еще несколько неподвижных фигур.
— Я — командир, старший сержант Красников, — ответил он. — Со мной одиннадцать человек отдельной бригады морской пехоты. Из них восемь человек ранены. Нам было приказано при первой же возможности прорываться к Казачьей бухте, где нас могут забрать на борт корабли, но там столько народу, что вряд ли это возможно…
— Кораблей больше не будет, — произнес неизвестный. — Надо или прорываться в горы, к партизанам, или… — Он не договорил, что значило его «или», представился: — Инженер-капитан третьего ранга Новицкий. Предлагаю влиться в мою группу. Есть другие предложения?
— Нет, товарищ капитан третьего ранга, — ответил Красников, окинув взглядом темные силуэты, теснящиеся за спиной командира. — Но мои люди устали, они только что вышли из боя, находятся на пределе сил…
— Мы тоже только что из боя… — начал Новицкий, но в это время в той стороне, где располагалась Тридцать пятая батарея, раздался сильный взрыв.
Все в тревоге повернули головы в ту сторону. Новицкий снял фуражку. Остальные тоже.
— Кончился Севастополь, — произнес кто-то в наступившей тишине.
— Чепуха! — воскликнул Новицкий. — Севастополь не может кончиться. Мы еще сюда вернемся. Не мы, так другие. Этот город был советским, русским городом, таким и останется навек. Мы еще отомстим фашистам и за развалины Севастополя, и за гибель наших товарищей. А теперь надо уходить отсюда, пока есть возможность. День переждем в одной из пещер на мысе Херсонес. Идемте с нами, старший сержант Красников.