Резюмируем: в отличие от Турции и Британии у Франции нет реальных интересов, требующих посылки кораблей и солдат за Босфор. Общее настроение армии и нации воинственное, но не специально антирусское. То есть — реванш за союзную оккупацию 1815го года получить бы хотелось, но без большой разницы — у кого. Англичане, австрийцы, пруссаки подходят ничуть не хуже Иванов. Курс конкретно на Севастополь вызван в значительной степени именно личной неприязнью Луи Наполеона Бонапарта к Николаю Романову после провоцирующих выходок того с титулованием и, вообще, дипломатическим признанием нового французского режима. Ну, и, конечно, пониманием, что именно николаевская империя после своих польских и венгерских усмирений вызывает в странах Запада наибольшую неприязнь всех сколько-нибудь грамотных людей, кроме совершенно уж закостенелых обломков феодализма. То есть, именно на противостоянии "жандарму Европы" можно получить невредную в нынешние времена единодушную общественную поддержку. Роль этой поддержки "демократический диктатор" не переоценивал, но и недооценкой её тоже не страдал.
Так что, сколько зависит от хозяина Тюильри, война с Россией будет, а значит, не миновать нашим предкам топить собственный флот и сдавать Севастополь. Вот если бы убрать этот фактор… Но кто же может остановить властителя Франции?
Глава 2.1. Звездный час Николая Романова
Тебя призвал на брань святую,
Тебя Господь наш полюбил,
Тебе дал силу роковую,
Да сокрушишь ты волю злую
Слепых, безумных, буйных сил.
Смерть Луи Наполеона и французские беспорядки оказались полной неожиданностью для Зимнего дворца. Лондонские газеты попробовали порассуждать на тему "Qui prodest?", но и они не могли отрицать того, что дорога цареубийц шла через Лондон и Женеву, а никак не через Россию. Так что тема о "руке Петербурга" осталась уделом маргиналов-сверхрусофобов, вроде Джемса Уркарта и немецкого рефюжье Чарльза Маркса. Тем не менее, Николай Павлович не стал отказываться от подарка судьбы, выведшего из игры французскую армию и флот. Поздравления новому Наполеону с восшествием и соболезнования по поводу безвременной смерти предыдущего были на этот раз адресованы без дураков — "Государю и дорогому Брату". Лучший из наличных у царя переговорщиков, А.Ф.Орлов был отправлен в Париж, с приказом не возвращаться без дружбы с императором французов. Пока он едет пароходом из Кронштадта до Штеттина, где пересядет на железную дорогу, мы с вами постараемся сообразить — куда и в какой компании попали. На самом деле, лучше бы всего перечитать "Крымскую войну"[7] Е.В.Тарле, на крайний случай заглянуть на ранее помянутый сайт[8], где все изложено в более сжатом виде по книжке Н.А.Шефова "Самые знаменитые войны и битвы России" [М. "Вече", 2000].
Итак — в результате восьми русско-турецких войн Семнадцатого, Восемнадцатого и начала Девятнадцатого столетий Османская империя потеряла Северное Причерноморье от Дуная до Риони, российские границы раздвинулись до крайних пределов Русской равнины, исчезли с политической карты золотоордынские реликты — Крымское ханство, Едисанский, Буджакский и Ногайский улусы. Историческая задача присоединения Дикого Поля и обеспечения безопасности его славянской земледельческой колонизации была выполнена Русским государством. Отчасти даже перевыполнена — под скипетром царей (или под прицелом царских пушек) оказались также горные долины Кавказа и Закавказья, для русской крестьянской переселенческой колонизации совсем не пригодные. Двуглавого орла привели туда не национальные интересы, а понятное человеческое сочувствие единоверцам, попавшим под власть ислама, щедрое красноречие грузинских династов, византийско-московская риторика: Два Рима пало, а четвертому не быти… и т. д., символом которой как раз и была птица-мутант. Отчасти еще слухи о выгодности тропических, не "переселенческих", а "покоренных", "колонизаторских" колоний, дошедшие из Амстердама и Лондона. Ну и, конечно, первоначальная легкость расширения границ в сторону закавказских царств, княжеств и ханств, удержать которые было уже не по силам ослабевшим Турции и, особенно, Персии.