"… Вы пробовали неприятельские пароходы и видели корабли его, не нуждающиеся в парусах? Он привел двойное количество таких, чтобы наступать на нас с моря. Нам надо отказаться от любимой мысли — разразить врага на воде!»
Но, все-таки, нельзя же предполагать, что наилучшей тактикой обороны является постепенное затопление собственных кораблей с целью затруднения противнику прохода в бухту. Те же военные пароходы каперанга Бутакова неужели могут использоваться только, как плавучие батареи на фланге сухопутных сражений за Севастополь? Что же, летом и осенью 1854 года неужели не было ни одной туманной ночи, чтобы делать вылазки против огромной, но медлительной военно-морской махины союзников? В другие годы таких ночей хватало. Некоторые историки считают, что пара таких вылазок, вне зависимости от их реального результата, могла привести к оттяжке союзной высадки в Крыму до весны 1855-го года. А там — кто знает?
В нашей, константинопольской, реальности оцепенение от мысли о техническом превосходстве противника было намного слабей. Выход из игры Франции после режисида на Шанз'Элизе мало изменил в соотношении сил на море — но духом русские в этой войне были покрепче, что и привело к успеху авантюрного нахимовского десанта в Анатолии. На Тихом океане это тоже выразилось в смене оборонительного духа на наступательный, как у верховного руководства страны, давшего соответствующие директивы в Аян и Петропавловск, так и у исполнителей-дальневосточников. И тоже дало очень заметные результаты по сравнению с исходной ситуацией, когда, по свидетельству И.А.Гончарова, боевые задумки у адмирала Путятина и капитана Унковского были: от — при встрече "Паллады" с вражеским кораблем сцепиться с ним поближе и взорваться на манер будущих палестинских шахидов, до — снять с фрегата все, что можно, a la Robinson Crusoe, а остов затопить, "не давая неприятелю случая похвастаться захватом русского судна". Последнее, собственно, и было с успехом выполнено.
Не так было в К-отвремлении. Когда в середине июня 1854-го в Авачинской губе Камчатки встретились все русские боевые корабли Охотской флотилии, то здешний губернатор генерал Завойко передал адмиралу и капитанам полученный с фельдегерем высочайший указ: согласие на крейсерскую войну, "буде к тому окажется возможность". На военно-морском совете было решено, что потрепанный фрегат "Паллада" и транспорты "Двина" да "Князь Меньшиков" остаются в отечественных водах для подкрепления обороны Петропавловской крепости и аванпостов в устье Амура, Аяне и Охотске, а капитаны фрегатов "Аврора" и "Диана", корвета "Оливуца", брига "Восток" выходят в открытый океан для "оказания всевозможных помех великобританскому и оттоманскому военному и морскому судоходству в Тихом, Индийском и Южном океанах". Насчет оттоманского они, может быть, и хватанули. Военное присутствие турок на Дальнем Востоке за всю мировую историю проявилось лишь однажды, когда турецкие аскеры в составе войск ООН помогали Макартуру спасать Ли Сын Мана от северокорейцев Ким Ир Сена и китайских "народных добровольцев".
И началось. Собственно на Камчатке замена "Авроры" на "Палладу" ничего особенного не изменила ни в неудачном нападении эскадры адмирала Прайса на Петропавловск в конце августа 54-го, ни в вынужденном уходе всего русского гарнизона вместе с кораблями в устье Амура в апреле следующего года в опасении новой, более сильной атаки. Даже герои камчатской обороны остались в большинстве теми же: Завойко, Фесун, братья Максутовы, военный инженер Мровинский. Дело в том, что после перехода через два океана половина матросов и офицеров "Авроры" были в цинге. Многомесячного крейсерского плавания они, конечно, выдержать не могли, были переведены на "Палладу" в обмен на ее здоровых моряков и вместе с ней отбивали британскую атаку. Но вот русские рейдеры, в отличие от С-отвремления доставили много невеселых минут как местному начальству и торговому люду английских восточных колоний, так и Адмиралтейству, правительству и королям торговли в Лондоне. В С-реальности подобный эффект произвело в 1914-15 гг. рейдерство германских крейсеров "Кенигсберг" и "Эмден", парализовавших на время судоходство в Индийском океане.
Не имея возможности отводить захваченные корабли в свои воды, корсары Николая Павловича сжигали их, по возможности в виду портов или на бойких перекрестках торговых путей, а команды и пассажиров отправляли на шлюпках к ближайшему берегу. Так было захвачено и уничтожено более сорока кораблей в Тихом океане и еще двенадцать после перехода "Дианы" в Индийский. Для того времени ничего особо жестокого в этом не было, российские рейдеры демонстративно избегали пиратских манер. Пассажирские корабли вообще не уничтожали, только забирали свежее продовольствие и судовую казну. Да и и грузовые суда, не оказавшие сопротивления, могли остаться на плаву и с командой, если дело было далеко от берега. Конечно, в таком случае заставляли команду выгружать свой груз из трюмов прямо за борт.