Хожу по Севастополю, подымаюсь на холмы, смотрю, вспоминаю – новый город предстает перед глазами, как декорация, богатая, пышная, порой фантастически богатая!
Колоннады, фронтоны, античные фигуры на карнизах и сложная лепка. Длинные лестницы, балюстрады, арки, решетки…
Сколько ни пытаюсь «освободить» улицы от этих грандиозных зданий (мысленно, конечно!) и восстановить на их месте старые, стоявшие здесь во время обороны дома, под воротами которых не раз приходилось пережидать налет немецких самолетов или укрываться от артиллерийского огня, у меня ничего не получается.
Каждое утро я поднимаюсь на Нагорную часть Севастополя. Я иду по вымощенной более века тому назад брусчаткой улице. Справа – высокая подпорная стена, сложенная из рваного камня. Она вся заплетена ползучими растениями. Слева – дома с балконами, увитыми «изабеллой», мускулистые, жилистые стволы которой выкинулись снизу, из крошечных лунок каменистой, но, как видно, щедрой земли.
Улочка чем-то (архитектурной атмосферой, что ли) напоминает одну из улиц древнего итальянского города Сиена.
Да, нечто похожее я видел недалеко от северных ворот Сиены, которые называются Камолия. Через эти ворота проходит дорога во Флоренцию, Болонью, Парму и дальше на север Италии – в Милан.
Но дело тут не в портретном сходстве улиц, а скорее ассоциативном: Сиена – город-музей, основан в первом веке до нашей эры, Севастополь – молодой, ему нет еще и двухсот лет; Сиена славится своей архитектурой, историей, ранним зарождением рабочего движения, школой живописи, соперничавшей в эпоху Ренессанса с выдающейся флорентийской школой, и еще тем, что до объединения Италии Сиена была, так же как и Флоренция, Генуя, Венеция, городом-республикой.
В географической энциклопедии о Сиене говорится, что она производит макароны, оливковое масло, вино и текстиль, некоторые виды металлических и химических изделий. В этой справке можно еще найти данные о численности жителей, о том, что Сиена имеет университет, основанный в XIII веке, что главными архитектурными достопримечательностями являются дворец Публико и собор. Севастополь не делает макарон, оливкового масла и текстиля, и он вдесятеро моложе Сиены. Чем он знаменит, известно и без энциклопедий. Я вспомнил о Сиене потому, что мне врезались в память слова, высеченные над воротами Камолия: «Еще шире, чем эти ворота, распахивает перед тобой Сиена свое сердце».
У каждого города, конечно, есть свое сердце. У Севастополя оно большое, доброе и мужественное. Недаром сюда едут, плывут на пароходах, летят на самолетах со всех концов страны.
У гостиниц впритык караваном стоят «Волги», «Москвичи», автобусы.
На багажниках дорожные вещи. У иных раскладушки, надувные лодки и еще бог знает какой нужный и ненужный инвентарь путешественников.
Людей привлекает эпическая слава Севастополя. Многие жаждут познать и понять природу этого города, найти ответ на то, как это стало возможным, что Севастополь на протяжении сравнительно недолгой своей истории дважды проявил истинную меру мужества.
Тысячи людей приезжают сюда – ворота Севастополя распахнуты широко. После войны город стал местом паломничества туристов, молодежи, жаждущей примеров мужества, жаждущей романтики искательства.
Но теперь наряду с широким потоком туристов сюда ездят океанологи, археологи, ихтиологи, ветераны войны, кинематографисты.
Здесь на берегах отличных гаваней под покровительством мягкого климата многие организации с успехом проводят семинары, конференции, встречи, или, как теперь модно говорить, симпозиумы!
В Южной гавани заманчиво возвышаются над причалами ослепительно белые лайнеры. Чем дольше смотришь на них, тем вероятнее кажется, что их трюмы загружены морскими тайнами, а в рангоуте застряли ветры всех широт.
Приезжие осаждают гостиницы, но, как и в большинстве городов нашей страны, и здесь в гостиницах редко когда бывают свободные номера.
Командированные и те часто коротают ночи на раскладушках в гостиничных холлах.
На ночь возле зажатых в кадушки пальм или бегоний, в соседстве с дежурными по этажам, раскладываются почти воздушные по своей легкости кроватенки, и горничные, застилая постели, утешно говорят гостям, что при первой возможности их переведут в номера.
В Севастополь тянется молодежь с надеждой устроиться на суда южного, океанического промысла.
Будущие «матросы летучей рыбы» – морские трампы долго в городе не задерживаются, через «западные ворота» они на троллейбусе достигают Камышевой бухты, там место стартов. Оттуда, из Камышевой, уходят в дальнее плавание к берегам Африканского континента на океанический промысел рыболовные траулеры и огромные рыбоконсервные плавучие заводы.