К сожалению, то ли по недосмотру, то ли по нетребовательности, немало слов из-за суетного употребления стерлось, потеряло первоначальную свежесть, лишилось глубины и блеска.
Некоторые современные социологи с не ограниченной смыслом храбростью заявляют, что искусством в современном обществе могут заниматься все, было бы побольше свободного времени.
«Афсус! Увы!» – говорят на Востоке. Нельзя отождествлять свободное время с талантом!
В пустынях Арабского Востока бегают быстрые ящерицы, которых местные люди называют «саканкур».
Знахари добывают этих ящериц, высушивают и затем превращают в порошок. Порошок расфасовывается и как лучшее лекарство, возвращающее молодость, продается одряхлевшим правоверным.
Кому же не хочется омолодиться! Особенно сильно это желание у тех правоверных, которые свершают хадж.
Во время хаджа потоки правоверных, испытывая в пути чудовищные неудобства и каторжные трудности, тянутся к матери городов ислама – Мекке и к родине пророка всех времен Мухаммеда – Джидде, через материки и океаны со всех земель, где раздается молитвенный призыв муэдзина.
В пути паломники пьют священную воду «замзам», отдают последние гроши за чашку сладкого морса из хауза Каусара (райского источника), покупают приготовленные из сушеных ящериц саканкур порошки… Хадж свершается уже много веков, тысячи раз солнце всходило на небосклон и тысячи раз закатывалось, выпиты реки замзама и сладкого морса из хауза Каусара, проглочены горы порошков из сушеных ящериц, но до сих пор ни один старик не возвратился домой юношей…
Однако пора, кажется, вернуться на площадь Нахимова.
Мне всегда казалось, что лучшим украшением приморского города является само море. Но когда я смотрю на Нахимовскую площадь, то кажется, что городской архитектор не мог спать спокойно, пока не отгородил площадь от моря всевозможными сооружениями.
Да это само бросается в глаза, как только попадаешь на площадь с улицы Ленина: справа видишь небольшой скверик – он возник после войны на месте разрушенных домов. Молодой, зеленый, он отгорожен от бухты прочной и глухой стеной. За нею – морской пассажирский вокзал. У его причалов швартуются многоэтажные лайнеры. Ослепительно белые красавцы. Но из-за стены их, к сожалению, почти не видно. Торчат лишь мачты да верхушки труб.
Для чего же здесь стена воздвигнута?
В архитектуре, если ее рассматривать как искусство градостроительства, а не строительства объектов, должна действовать, как говорят зодчие, «сила дальнего действия».
Что же для этого нужно?
Прежде всего – пространство и такая точка в ней, чтобы не угнетались соразмерность и легкость взлета сооружений.
Что может быть красивее в приморском городе незастроенного вида на море! Или стоящего почти в центре города корабля – белого, большого, оснащенного богатым рангоутом!
У художников есть термин – «дробность». Деятели искусств прибегают к этому слову, когда хотят сказать, что на картине много лишнего и это лишнее «дробит», мешает соразмерности частей, нарушает гармонию целого.
К сожалению, дробности удалось прокрасться на площадь Нахимова, и она подобно ржавчине разъедает исторически сложившуюся архитектурную композицию.
Между прочим, не столь уж сложно освободиться от лишнего, ошибочного либо неудачного: живописец смело, во имя большей выразительности идеи своего произведения, берет в руки мастихин и с поощряемой разумностью энергией счищает все ненужное…
В нашей стране не много городов имеют красивые ландшафты; почти все степные города плоски: куда ни пойди – дома, трубы да еще заборы. Севастополь, как и Рим, стоит на холмах. И хотя холмов здесь меньше, чем в тысячелетнем городе, но зато какое тут море!
На Рим смотрят с холма Пинчо, в Севастополе несколько «точек», откуда можно с восторгом смотреть на город, всхолмленные дали и на море.
Я люблю высокий земляной вал 4-го бастиона, в том месте, где стоял Язоновский редут – месторасположение батареи, которой командовал в 1854 году Лев Толстой.
Здесь можно часами сидеть на сухой траве, дышать настоем чабреца и чуть горьковатой серебристой полыни и смотреть на юг, где над темноватыми, индиговыми гребнями крымских гор в высоком небе клубятся облака. Облака похожи на набирающие ветер паруса, а горы – на вздувшееся, посиневшее море.
Чуть западнее гор – Мраморная бухта, мыс Феолент и Георгиевский монастырь с его крохотной, прозрачной, как хрусталь, бухточкой, о которой Антон Павлович Чехов говорил как о лучшем месте для больных астмой…