Но справившись на месте, узнав кой что из разговоров с очевидцами, прочитав отчеты, я убедился, что и наши неприятели в Крымской кампании, и врачи австрийские, итальянские, французские, действовавшие в последнюю войну в Ломбардии, несмотря на все пособия цивилизации, также не пришли ни к блестящим, ни к более надежным результатам; непреложных или, по крайней мере, более рациональных статистических выводов также никаких еще ими не сделано. Итак, я решился возобновить в памяти прошлые впечатления, разобрать скопленный и уже было заброшенный материал, напомнить и Европе, и русским врачам, что мы в Крымскую войну не были так отставшими по науке, как это можно было бы заключить из нашего молчания,
Я назвал мою книгу военно-полевою хирургиею, потому что в ней говорится только о предметах, занимающих военного врача в военное время. Сверх того, я назвал ее еще и общею хирургиею; это требует более подробного объяснения. Все знают, какой бывает недостаток врачей во время войны; иногда и неокончившие курсы делаются хирургами и при известных условиях приносят существенную пользу. Условия эти и для кончивших, и для неокончивших курс новичков одни и те же. Можно еще быть полезным и в военно-полевом лазарете, и на перевязочном пункте, не зная, в частности, ни свойств, ни натуры каждого повреждения; но скорее повредишь, чем поможешь, если не будешь иметь ясного понятия о натуре тех знаменательных явлений, которые общи всем травматическим повреждениям, будут ли они случайные или искусственные, нанесенные действием оружия или хирургическим ножом.
Предметом общей хирургии и должно быть изучение сущности и явлений процессов, свойственных всем этим повреждениям. Так, начинающий может еще лечить раненых, не зная хорошо ни головных, ни грудных, ни брюшных ран; но практическая его деятельность будет более чем ненадежна, если он себе не осмыслил значения травматических сотрясений, напряжения, давления, общей окоченелости, местной асфиксии и нарушения органической целости. На эти-то органофизические процессы я и обращаю внимание читателей моей военно-полевой общей хирургии, и я уверен, что, изучив их хорошенько, они найдутся помочь больному в случае нужды и не зная из опыта всех повреждений, в частности.
С той же, более общей точки зрения, я рассматриваю и раны различных тканей, органов и полостей тела. Я заметил, что не одни наши, но я чужестранные врачи, поступавшие к нам на службу в Крымскую войну (немцы и американцы), также не твердо знали эту азбуку хирургии; поэтому я и на немецком языке написал мою книгу в том же духе и - надеюсь - не без пользы. Не желая взять на себя ответственность за точность собственных статистических данных, как я уже сказал, меня вовсе не удовлетворивших, я привел для полноты при каждом роде повреждений и ран цифры, полученные другими наблюдателями в голштинскую, восточную и итальянскую войнах. Пусть каждый из них отвечает за себя; а я в одной главе изложу только мои требования от хирургической статистики; прочитав ее, каждый может судить, в какой мере я прав, считая современную статистику далеко еще не рациональной и не научной.
Наконец, по чувству весьма натурального самолюбия я напомню моим читателям, что я первый испытал анестезирование на поле сражения при осаде Салтов на Кавказе, куда я был послан по высочайшему повелению в 1847 году; я первый также приспособил мою гипсовую повязку к перевязке раненых на перевязочных пунктах и к дальним транспортам и первый доказал, что моя остеопластическая операция над стопою ноги может быть включена и в число полевых хирургических операций; (О своей работе при осаде аула Салты, вообще о применении эфира для обезболивания при операциях П. рассказал в статьях, напечатанных в разных изданиях, и отд. очерк. В "Отчете... при Салтах" П., между прочим, писал: "Россия, опередив Европу... показывает всему просвещенному миру не только возможность в приложении, но неоспоримо благодетельное действие эфирования над ранеными на поле самой битвы. Мы надеемся, что отныне эфирный прибор будет составлять, точно так же как хирургической нож, необходимую принадлежность каждого врача во время его действия на бранном поле" (см. в "Литерат. справках" - "Эфир").
(О гипсовой повязке - в работе П. "Налепная... повязка". См. ниже рассказ П. о том, как "он пришел к мысли о применении гипса при лечении раненых.
Остеопластическая операция П. применяется во всем мире. Открытие ее явилось великим вкладом в науку ("Костно-пластическое..."). В "Началах" П. писал об этом: "Моей операции нечего бояться соперничества. Ее достоинство не в способе ампутации, а в остеопластике. Важен принцип, доказанный ею несомненно, что кусок одной кости, находясь в соединении с мягкими частями, прирастает к другой и служит к удлинению и к отправлению члена... Моя остеопластика ноги... заняла почетное место в хирургии. Не говоря уже об успешных ее исходах, которые я сам наблюдал, она дала отличные результаты Хелиусу (в Гейдельберге), Лингарту (в Вюрцбурге), Бушу (в Бонне), Бильроту (в Цюрихе), Нейдерферу (в итальянскую войну) и Дземешкевичу (моему ученику, в Крымскую войну)... Гьюсон в Филадельфии описал еще недавно 5 новых счастливых случаев. Ему удавалось достигнуть сращения пяточной кости с большеберцовой в 28 дней. У одного солдата он сделал мою операцию через 4 недели после повреждения, при начавшемся уже омертвении раны, и все-таки с успехом".
Об этой операции П. проф. В. И. Разумовский .писал в 1910 г.:
"С какой осторожностью взвешивает он все "за и против" прежде, чем применить свою операцию на живом!.. Гениальная мысль, строго научно обставленная, дала блестящие практические результаты: вместо тяжелого увечья, больной с пироговской культей, благодаря остеопластическому удлинению, благодаря хорошей точке опоры, получает возможность ходить на собственной ноге, без палки, "не шатаясь и не хромая", как говорил Пирогов. Вместо калеки - трудоспособный человек... Операция признана всем образованным медицинским миром; она вошла во все руководства и курсы во всех странах... Операция Пирогова бессмертна; она будет существовать и не заменится ничем, пока будет существовать человеческий род и хирургическое искусство... Великая идея, воспринятая ученым хирургическим миром, дала толчок к дальнейшему развитию остеопластики как на стопе, так и в других местах человеческого организма..." ("Р. вр.", No 19). См. еще у П. А. Белогорского, у Г. Рихтера, у В. П. Вознесенского, у И. О. Фрумина, у С. И. Спасокукоцкого-в его докторской диссертации.)
замечу еще, что резекции суставов хотя и введены в военно-полевую практику за 5-6 лет до осады Севастополя (в первую голштинскую кампанию), но только при этой осаде в первый раз испытаны были мною в огромном размере. Итак, надеюсь, что и об этих предметах, еще полных современного интереса, в моей книге найдется немало практических заметок и указаний.
Развиваются (Из гл. 1-й-о временных госпиталях, помещенных в тесных
помещениях, о перевязочных пунктах и т. п.) госпитальные рожи, гнойные затеки, пиэмии, госпитальная нечистота и омертвение ран. Доказательством этому могут служить: севастопольское Дворянское собрание, дома дворянских собраний в Симферополе, Екатеринославе, Бахчисарайский дворец и несколько двухэтажных домов также в Симферополе. Прекрасный по архитектуре и по местоположению (на берегу залива) севастопольский дом собрания, с просторными изящно отделанными танцзалом, буфетом и биллиардной комнатой, с начала осады до половины генваря 1855 давал отличные результаты, судя по числу выздоровевших после таких операций, как ампутация бедра, вылущение плеча и т. п. Но именно до генваря он был преимущественно перевязочным пунктом; только значительные оперативные случаи удерживались в нем, а большая часть раненых отсылалась на Северную сторону и в другие места. Когда же начали оперированных и тяжело раненых оставлять в нем и залы его понемногу переполнились больными, то сцена переменилась довольно скоро. Приняв его в мое ведение в январе, я нашел раны почти у всех больных (до 120) пораженными то острогнойным отеком, то рожею, то госпитальною нечистотою. Я принужден был совершенно опорожнить это великолепное здание и перевел больных отчасти в Николаевскую казематированную батарею, отчасти в частные дома