На следующий день с утра пришла еще одна депеша из Канцелярии – из нее я понял, что господин канцлер, увы, болен, и неизвестно когда сможет вернуться в Санкт-Петербург. А после великолепного обеда, приготовленного французским поваром герра фон Вертера, да еще и под аккомпанемент чудесного мозельского вина из Триера, по городу разнеслась весть о полной победе русских на Балтике и о возвращении императора в Петербург. Фон Вертер изумленно посмотрел на меня:
– Герр генерал, получается, что ваша информация соответствовала действительности? Странно, что в Петербурге про это ничего не было известно, а вы, только что прибывшие из Пруссии, знаете об этом…
– Герр посол, я не знаю источника этой информации, но именно поэтому меня и послали в Петербург.
Через полтора часа нам передали записку, доставленную из Зимнего дворца. Господина посла приглашали в Казанский собор на завтрашний молебен в честь славной победы на Балтике. Мое же послание было более многословным. Начиналось оно так:
«Ваше превосходительство! Его Императорское Величество будет рад видеть вас в четыре часа пополудни в Зимнем дворце».
Обычно послы, приглашенные на официальный прием, входят в царский дворец по лестнице со стороны Невы, проходя через анфиладу прекрасных залов. Меня же провели по узкой лестнице со стороны садика в небольшой кабинет. Через минуту открылась дверь и вошел Николай.
Он заметно изменился с того времени, когда я видел его в последний раз. Император постарел, осунулся и выглядел усталым. Но его царственная осанка была все той же, а рукопожатие столь же крепким, как и ранее.
– Мой дорогой друг, я рад снова увидеть вас в Санкт-Петербурге.
– Ваше величество, позвольте мне поздравить вас с блестящей победой. Вся Пруссия – более того, я полагаю, что население тех немецких земель, которые не являются подданными прусской короны – тоже искренне рады, узнав о победе нашего природного союзника. Увы, наши отношения переживали непростые времена, но дружба между нашими монархиями – заветная мечта моего короля, его величества Фридриха Вильгельма IV. Он послал меня к вам еще до того, как весть об этой славной виктории стала известна в Европе. Я счастлив передать вам, ваше величество, личное послание от его величества, – тут я достал конверт, украшенный королевским вензелем и гербом Гогенцоллернов.
Николай вскрыл его, пробежал глазами, после чего с улыбкой обратился ко мне:
– Я очень благодарен моему брату, королю Фридриху Вильгельму, за теплые слова, сказанные в мой адрес, и за его пожелания укрепить наши традиционные связи. Особенно я ценю то, что он пообещал помощь нашей державе еще до того, как мир узнал о победе на Балтике.
Я чуть напрягся – по губам императора блуждала еле заметная лукавая улыбка. Не иначе, как он догадался, что нам кое-что известно. Но Николай продолжил:
– Мы благодарны и за то, что Пруссия решила передать нам задержанные вами льежские штуцеры.
– Ваше величество, я считаю, что дружба Пруссии и России предопределена самим провидением. И мы должны сделать все, чтобы никакие происки врагов не помешали этой дружбе. Мы готовы поставлять вам стрелковое оружие, артиллерию, боеприпасы, станки, а также сырье, необходимое вам для ведения боевых действий. Некоторые наши предложения изложены в этой докладной записке, – я передал императору еще один конверт.
– Благодарю вас, дорогой друг. Ваши предложения будут внимательно изучены, и я надеюсь, что при следующей нашей встрече, которая, возможно, произойдет еще до вашего отъезда из Петербурга, смогу обсудить с вами некоторые конкретные предложения.
– Ваше величество, я буду счастлив встретиться с вами еще раз.
– Ваше превосходительство, у нас есть еще одна просьба к дружественной нам Пруссии. Мы хотели бы провести небольшой конвой речных судов через нижнее течение Вислы, от Данцига до Торна, и далее – до русского Влоцлавка. Потом часть этого конвоя, оставив грузы во Влоцлавеке, вернется в Балтийское море.
– Ваше величество, я немедленно пошлю запрос в Тильзит, и надеюсь получить оттуда ответ не далее чем послезавтра. Я уверен, что он будет положительным. Более того, на днях я пересекал Вислу по дороге в Кёнигсберг, и могу вам доложить, что уровень воды в реке на всем протяжении немецкой ее части превышает одиннадцать футов, что более чем на три фута выше, чем обычно в это время года. Но, конечно же, вам придется взять немецких лоцманов…