— Оружия не отдавать!
И приезжавшие офицеры снова уезжают, ничего не добившись.
Весь день во флотских казармах непрерывно работает комитет депутатов, состав которого пополняется новыми лицами. Вечером на заседание приезжает приглашенный депутатами самый популярный в это время в Севастополе человек — лейтенант Шмидт. Его встречают громкими «ура» и на руках вносят в комитет. Шмидт здоровается со всеми депутатами. Впервые в жизни они жмут руку офицера…
IV. Лейтенант Шмидт
Безвестный офицер, он сразу выдвинулся в октябрьские дни.
Сын бердянского градоначальника, контр-адмирала Шмидта, Петр Петрович Шмидт по окончании морского корпуса выходит в отставку и поступает на службу в торговый флот. С началом русско-японской войны его призывают из запаса на военную службу. С эскадрой адмирала Рождественского Шмидт отправляется на Дальний Восток. В Порт-Саиде по болезни он списан с эскадры. По возвращении в Черноморский флот Шмидт получает в командование номерной миноносец.
Октябрь 1905 года застает Шмидта в Севастополе. Отсюда он пишет ряд писем в Одессу своим друзьям и сослуживцам по торговому флоту; по его словам, он «остановил пароходное движение только силой несчетного количества писем… Весь ум, весь талант, вся сила слова, порожденная важностью минуты, ушли на эти письма к матросам, и они забастовали»[15].
17-го октября Шмидт организует «первый в Севастополе митинг». В день получения манифеста он выступает на двух митингах, ночью видит расстрел толпы, пришедшей требовать освобождения арестованных из тюрьмы, в ту же ночь собирает гласных городской думы. На другой день он рассказывает об этом заседании в одном из писем: «заседал в думе на правах гласного 18 часов подряд и превратил этих толстопузых флегматиков в протестующих борцов»[16]. На многолюдном митинге Шмидта выбирают представителем от народа для участия в работах думы.
20-го хоронят расстрелянных. Толпа в 20.000 человек провожает тела на кладбище. Здесь, над могилами, Шмидт произносит свою знаменитую речь:
— Мы должны успокоить смятенные души усопших, — говорит он, — мы должны поклясться им в этом… Клянемся им в том, что мы никогда не уступим никому ни одной пяди завоеванных нами человеческих прав! Клянусь!.. Клянемся им в том, что всю работу, всю душу, самую жизнь мы положим за сохранение нашей свободы! Клянусь!.. Клянемся им в том, что свою общественную работу мы отдадим на благо рабочего, неимущего люда!.. Клянемся им в том, что между нами не будет ни еврея, ни армянина, ни поляка, ни татарина, а что мы все отныне будем равные, свободные братья великой свободной России! Клянусь!.. Клянемся им в том, что мы доведем их дело до конца и добьемся всеобщего избирательного права! Клянусь!..».
Как загипнотизированная, многотысячная толпа на кладбище повторяет клятву Шмидта. Незнакомые люди обнимают и целуют его.
Чухнин арестовывает Шмидта. Его перевозят на броненосец «Три Святителя», а оттуда — в госпиталь.
26-го октября севастопольские рабочие выбирают Шмидта своим пожизненным представителем в Совете. «Понимаете ли, сколько счастливой гордости у меня от этого звания, — пишет Шмидт своей корреспондентке. — Вот какую великую честь они сделали мне. Я должен это ценить вдвое, потому что, что может быть более чуждым, как офицер для рабочего… О, я сумею умереть за них. Сумею душу свою положить за них. И ни один из них никогда, ни он, ни их дети, не пожалеют, что дали мне это звание»[17].
3-го ноября Шмидт выпущен из-под ареста. Чухнин секретным предписанием запрещает ему не только участвовать, но и появляться на митингах, угрожая в противном случае отдачей под суд за неисполнение приказа. Одновременно Чухнин представляет Шмидта к увольнению от службы. 7-го ноября царский приказ выбрасывает Шмидта из рядов флота.
Популярность Шмидта в городе в это время возросла до высших пределов.
15
Лейтенант Шмидт. Письма, воспоминания, документы. Центроархив. «Новая Москва». 1922, стр. 168.