— А почему Лютый ненавидит людей? — тихо прошептала я, касаясь губами мочки уха Севера, отчего его тело напряглось, а руки, поддерживающие меня за попу, сжались, обхватывая сильнее.
— Потому что меня изгнали из-за такой же мелкой излишне любопытной девчонки.
Я вздрогнула, жутко покраснев, когда услышала голос Лютого, который продолжал идти вперед, обернувшись, только чтобы стрельнуть своими злобными холодными глазами, сухо добавив:
— Только блондинки.
Неужели Лютый был влюблен в девушку?!
Я так и застыла с открытым ртом, глядя на широкую спину Лютого, который снова отвернулся, продолжив свой путь, и, как всегда, было невозможно определить его эмоции, но спросить об этом еще раз у Севера уже не получилось бы, как бы сильно я этого ни хотела.
Только я вздрогнула, когда еще одна рука ущипнула меня за попу и показались озорно сияющие солнечные глаза Янтаря, который хохотнул, поравнявшись с нами:
— Ну, теперь-то я понимаю, откуда пошли слухи о происхождении людей от обезьян. Зов предков заставил тебя залезть на эту волосатую «лиану»?
— Пнуть его? — усмехнулся Север, чуть повернув голову ко мне, пока я улыбалась, качая головой.
Кажется, нам были нужны эта передышка и приглушенный смех.
Всем нам.
Только веселье испарилось в морозном воздухе, когда Лютый неожиданно застыл, сжав большие кулаки, и аура ледяной ярости пропитала воздух так резко и неожиданно, что мне казалось, будто скоро нас обязательно пронзит молния.
Братья напряглись за миг, тут же заняв свои прежние места в строю, и косились на Севера, который благодаря чистой первородной крови мог чувствовать то же, что и Лютый:
— Брат, что происходит?
— Нас идут встречать.
— И много их?
— Один пока что.
Север почему-то посмотрел влево, чуть прищурившись от яркого солнечного света, который совершенно не грел, и в этом свете его синие глаза горели просто нереально ярко.
Мне можно было даже не смотреть туда, потому что я всё равно не видела ничего, кроме огромной льдины, которая простиралась на много метров в высоту и несколько километров в длину, словно целый остров в этом ледяном ужасающем мире, где даже сам воздух кусался, проникая в легкие с ледяным скрипом.
Пока я никого не видела и впереди, но отчетливо замечала, что Лютый начинает подрагивать, и волны ярости от него исходят с каждой минутой всё более ощутимо.
Такого еще не было.
И это было воистину страшно, когда берсерк, не знающий эмоций, кроме ледяной выдержки, неожиданно становится тем самым зверем и монстром, который не способен контролировать себя от распирающей ярости.
Лишь спустя несколько жутких минут, когда от напряжения стало ломить в висках, я смогла различить еще одну фигуру, шагающую прямо на нас.
Фигуру такую же огромную и мускулистую, под стать Лютому и Северу. А еще белокурую.
Светлые пряди этого мужчины ниспадали ниже мощных плеч, выглядя словно ореол в свете солнца, что поднималось за его спиной, в лучах которого невозможно было рассмотреть его лицо.
Лютый неожиданно издал жуткий рев, обернувшись в медведя, и кинулся вперед, рассекая воздух мощными огромными лапами, только оставляя глубокие царапины на совершенно гладком бирюзовом льду под нашими ногами.
Первым выругался Север, используя речь беров, а за ним по очереди все братья, которые метнулись было за Лютым, но остановились, когда Север преградил им путь, хмурясь и качая черной головой:
— Оставайтесь здесь! Это не ваша битва.
23 глава
Сползая с горячей спины, я чувствовала, как напряжены его мышцы, а зоркие глаза стали словно сталь, когда Север вмиг перестал быть теплым заботливым бером, словно из глубин его души начинала проступать его звериная сущность, которая была единой с человеческой.
Изменился не просто его взгляд — сама манера двигаться. Даже дышать, когда дыхание бесшумно входило в его мощную грудную клетку, а выходило несколькими резкими выдохами.
Движения тела перестали быть плавными и размеренными, словно вся огромная сила, заключенная в нем, старалась вырваться урывками, пытаясь найти выход наружу, как бурлящий вулкан.