Не было времени думать о том, что под ногами не рыхлая лесная земля, а совершенно чистый гладкий лед, который с легкостью нес меня вперед с немалым ускорением.
И сначала было даже удобно, хоть и необычно.
А потом я просто полетела по его гладкой поверхности, шмякнувшись с вскриком на копчик с чувством, что только что его сломала, и, проехав на попе еще с десяток метров, угодила как раз под лапу невменяемого белого медведя, который замахнулся для очередного удара.
Нет, страха не было.
Всё было слишком сумбурно и быстро, когда белая шерсть защекотала лицо и тошнотворный запах крови ударил в нос, отчего я стиснула зубы, повиснув на плотной шерсти зверя где-то между шеей и мохнатой лапой.
Я пыталась обхватить его руками и упиралась ногами в лед, но продолжала скользить, повиснув на ревущем бере, который меня даже не заметил.
Как вошь на мамонте!
— Остановись! — вопила я что было сил, сжимая в пальцах белую шерсть и дергая ее изо всех сил на себя, чтобы хоть как-то привлечь внимание бера. — Лютый, хватит!
Только огромная лапа снова поднялась вверх, и огромные острые когти буквально лязгнули, когда меня подбросило вверх вместе с ней, а потом вниз с такой силой, что я шмякнулась об лед, слыша, как он затрещал под мощью удара огромного зверя, что не знал милосердия.
Наверное, я была готова к тому, что смерть настигнет меня именно во льдах.
В сердце лишь екнуло, что я не попрощалась с Севером и братьями, когда пушистое белое тело буквально улетело назад и надо мной оказались сверкающие синие глаза, в которых я видела собственное отражение.
Горячие пальцы быстро скользили по моему лицу, и чувственные губы Севера что-то шептали, когда сзади раздался крик Янтаря, и Север резко обернулся, пропадая из поля моего размытого зрения.
А потом послышался звук словно столкнулись две горы и жуткий рев, отчего лед снова содрогнулся и затрещал.
— Девочка, жива?
Синие глаза сменили янтарные, пока я старалась пошевелиться, чтобы понять, было ли больно где-то еще, кроме расплющенной об лед попы, простонав бурому берсерку:
— Надо бы поучиться приземляться на льду. Черт! Вряд ли смогу сидеть в ближайшее время.
— Дурында! — дергано, но с облегчением нервно рассмеялся Янтарь, поправляя на мне съехавшую набекрень шапку. — Когда поправишься, я тебя так отшлепаю, что ты еще пару месяцев сидеть не сможешь!
— Север не даст!
— Я договорюсь!
Я вздрогнула, когда раздался очередной глухой удар, рычание озверевшего Лютого и злой крик Севера на языке беров, а Янтарь исчез из поля зрения.
Не было возможности разлеживаться на пронзающем холодом льду, слыша хриплый стон недалеко, который перешел в страшный харкающий кашель.
Приступ тошноты скрутил меня снова, и, радуясь тому, что ничего не ела утром, а жуткий мороз держал внутренности в напряженном состоянии, я неловко поднялась, стараясь не впасть в истерику, потому что мои варежки вмиг пропитались кровью насквозь, как и штаны, пока я доползла до огромного тела, распластанного рядом.
Сейчас было не время биться в истерике — нужно помогать!
Этому меня учил дедушка всю мою жизнь.
Не паниковать в стрессовых ситуациях, а собраться и спасать.
Вот только практики у меня не было, и я не удержала судорожного вдоха, когда увидела, в каком состоянии был отец Лютого.
Не знаю, как он был жив.
Не знаю, как он продолжал дышать, обливаясь кровью с располосованным животом.
Не знаю, как он при этом оставался в сознании, пока я закрыла глаза, чтобы вид проступающих из разорванной кожи внутренностей не отправил меня в глубокий нокаут прямо здесь, рядом с королем рода белых.
На секунду мозг закоротило, а мир моргнул черным всполохом, и я застонала, понимая, что не могу даже прижать руки к лицу, потому что они в крови.
— Мия!
Вскрик Севера привел меня в чувство, когда снова послышались звуки борьбы и голос Лютого, который орал с огромной силой и великой ненавистью:
— УБЬЮ ЕЕ!