— Ты знаешь, что все беры нарекаются именами только после перехода, когда могут показать себя в своей единой сущности?.. А мой сын был наречен Лютым с рождения, потому что никто из беров не был рожден в столь диких условиях, оставшись при этом в живых.
Я завороженно уставилась на короля, вмиг вспотев от того, что услышала, и с каким-то внутренним трепетом понимая, что это только начало истории, а Ледяной был настроен на долгую беседу, словно за тридцать последних лет ему было не с кем пообщаться.
— Истинного бера способна выносить и родить лишь медведица. Зверь от зверя, чей плод породится человеком.
Я ошарашенно моргнула, пытаясь сообразить, каким образом это может произойти, видя, как Ледяной потянулся вперед за новым кусочком рыбы и, прожевав, снова заговорил:
— Так был рожден наш единый отец. Так были рождены все чистокровные беры. Так рождаются беры и по сей день… Только не думай, что достаточно нарвать ромашек и поймать рыбу, чтобы самка приняла тебя, согласившись стать инкубатором для твоего потомства… Мы так же чужды медведям, как и людям. Но если люди о нас ничего не знают, то звери чувствуют нашу силу, отвергая нас и ненавидя, потому что мы сильнее. Медведица, выносившая Лютого, была самой большой и сильной, — король усмехнулся, сверкнув своими холодными умными глазами. — Я гонялся за ней пару дней в желании подчинить себе, но она сопротивлялась и дралась, словно проклятая. Даже зверем мне пришлось нелегко, чтобы заполучить ее себе. Жизнь истинного бера — это сплошная война с момента его рождения, когда мир встает против тебя, стоит новорожденному беру лишь закричать… Я преследовал медведицу всю ее беременность, подкидывая рыбу и еду, чтобы мой сын рос в ее теле сильным и здоровым, но она ничего не брала, чуя мой запах. Плод в ее теле был ей так же чужд и ненавистен... — Король тяжело выдохнул, сокрушенно покачав головой, и переводя взгляд на меня. — Не думай, что мишки косолапые — комочки умиления. Медведи умны, проворны, а еще злопамятны. У них есть свои мысли, свои побуждения, о которых ты можешь даже не догадываться… Только иногда ты понимаешь это слишком поздно. Новорожденные беры такие же враги для медведей, как и взрослые, только их не составляет труда убить…
Видя, как я вздрогнула, потянувшись рукой к шее, потому что первый приступ тошноты стал медленно, но верно подниматься к горлу, Ледяной лишь твердо кивнул, продолжая:
— Задача бера — знать, в какой момент его сын будет рожден на этот свет, чтобы его не успели убить. Поэтому мы месяцами преследуем медведицу, носившую наших детей, боясь опоздать. Когда пришло время Лютому появиться на свет, медведица знала, что я рядом. Она забралась на высокую льдину, которая врезалась в пролив, одной частью утопая в ледяном океане, но я не мог добраться до нее сразу, потому что ее защищали белые медведи.
Когда на секунду Ледяной замолчал, уставившись в одну точку, я едва могла дышать, понимая, что ужасающие картины прошлого снова разворачиваются перед его взором. Лишь спустя какое-то время король смог продолжить дрогнувшим, слегка хриплым голосом, заговорив приглушенно, словно боясь, что снова может произойти что-то плохое, если он заговорит об этом вслух:
— …Пытаясь прорваться сквозь два кольца могучих медведей, я видел, как рождается мой сын в крови и поте медведицы, когда она… глядя мне в глаза… оттолкнула едва дышащего ребенка в ледяные воды, стоило ему лишь закричать, подав знак своего рождения…
Голос Ледяного оборвался вместе со стуком моего сердца, когда в расширившемся зрачке короля я видела ужас и панику тех дней, которые он пронес в своем сердце на протяжении всей жизни, понимая, что слезы катятся по моим холодным щекам, капая звучно на медную тарелку, отдаваясь глухими тихими ударами.
— Мои воины ринулись на помощь, а я ничего не помнил в тот момент… Ничего не понимал… Я лишь видел, как крошечное тело моего сына поглотил безжалостный ледяной океан, который убьет любого своими холодными тисками. Я нырнул за ним…
Король снова замолчал, переводя дыхание и, кажется, борясь с собой и своими эмоциями, которые были так несвойственны берам, белым в частности, когда хрипло выдохнул, снова переводя взгляд на меня и потянувшись вперед, чтобы осторожно коснуться кончиками пальцев моих мокрых щек, вытирая слезы: