Кусающий мороз отступил тут же, как только я оказалась под боком у Ледяного, который укутал меня сверху мехами, оставив открытым лишь лицо, чтобы я могла разговаривать и видеть.
— Остановите их…
— Шутишь? Такого веселья уже лет восемьдесят не было!
— Там. Ваш. Сын!
Я вздрогнула, когда Ледяной повернулся ко мне, а его глаза светились так мягко в солнечном свете:
— Да, мой сын, козявка. Но знаешь, почему я так спокоен? Я знаю его. Знаю его силу. Знаю, на что он способен. И верю в то, что мой сын достоин своей великой крови… И ты знай, глупая. И верь в своего мужа.
Я растерянно заморгала, в очередной раз поразившись этому древнему беру, который смотрел на разворачивающийся бой с каким-то трепетом и восторгом, забыв о собственных ранах и боли, приподнимаясь на одном локте и обнимая меня второй рукой.
Верить в своего мужа и его кровь…
И я верила. Искренне и совершенно. До кончика каждой волосинки.
Север одним ударом смог разбить камень! Он был способен снести деревья, ломая их, словно спички! Он был из рода королей беров!..
Постепенно мое сердце успокаивалось, перестав захлебываться от паники. Слыша одобряющее урчание Ледяного, я удивленно моргала:
— Молодец, козявка! Так держать!
Но только всё равно опускала глаза, закрывая ресницами мир, когда видела кровь на большом мускулистом теле Севера, содрогаясь и впиваясь ногтями в свои ладони до крови, словно это могло забрать его боль, чувствуя, как напрягается тело Ледяного, когда и Лютому доставалось в этой неравной битве.
— Назад! — отталкивал король своего младшего сына, который рвался помочь Лютому, оказавшему на лопатках, когда воин белых беров завалил его, принявшись что было дури колошматить по лицу. Только Север и Лютый были слаженной командой, они научились держать оборону, защищая друг друга и доверяя так абсолютно и совершенно, что я буквально задыхалась от гордости за них. Страшно было представить, через что пришлось пройти моим берам, что они бились так, словно делали это всю жизнь, день за день, доверяя свои жизни друг другу без тени сомнения.
— Идеальный баланс воли, выдержанности, логики, силы и умения, — улыбался Ледяной, отчего-то не пытаясь даже пожалеть собственных воинов, которые в конце концов были повержены и сброшены со льдины, когда окровавленные и тяжело дышащие Север и Лютый спрыгнули с нее, зашагав к нам.
— Не убьешь его? — коварно выгибал свою светлую бровь Ледяной, откидываясь назад, но продолжая обнимать меня под тонной меха, обращаясь к Северу и кивая на того наглого воина, который решил покуситься на меня.
Север покосился на него, но всё-таки отрицательно покачал головой, стирая кровь с лица тыльной стороной ладони:
— Он хороший воин и понадобится нам в предстоящей битве.
— Хочешь вызвать его на битву один на один?..
— Север говорит о битве, в которой будем вынуждены участвовать все мы, — хмуро проговорил Лютый, поравнявшись с братом и стоя прямо перед своим нахмурившимся отцом.
— О чем ты говоришь, сын?
Не в силах даже пикнуть, я притихла, напряженно всматриваясь в глаза Ледяного, пока его старший сын холодно и коротко излагал суть того, почему мы решили прийти к белому роду, несмотря на то что сам Лютый был против. Что кадьяки наступают и нет возможности избежать войны... Что они уничтожили весь род бурых и теперь продвигаются вперед по землям гризли… И что только род белых в силах помочь остановить это кровавое сумасшествие.
Я слышала, как за спиной короля тихо загудели беры, которые вышли из своего ледяного дома, чтобы поглазеть на битву, и теперь услышали всё то, о чем сдержанно и холодно поведал Лютый.
Лицо Ледяного менялось с каждым словом, произнесенным его сыном, становясь всё более отрешенным и холодным.
— Нет.
Я застыла, забыв, как нужно моргать и дышать, услышав холодный голос Ледяного, что резко махнул рукой, заставляя своего младшего сына замолчать, когда тот дернулся, рыкнув в явном несогласии с решением короля.