Я едва не разрыдалась от облегчения, когда увидела улыбку Сумрака и его кивок:
— Мы рады вам, братья. Пусть всё останется в прошлом…
УРА! Господи! Где тут аптечка и валерьянка? Я улыбалась так, что мои щеки, наверное, было видно даже со спины из-за ушей, глядя, как Сумрак прокусил свою ладонь клыками, протягивая руку Нефриту. Итак, процесс братания и принятия в одну большую, неспокойную и такую разношерстную семью начался! Прокусывая свои ладони, подобно Сумраку, каждый из вновь прибивших кадьяков и бурых подходили к братьям, здороваясь по-медвежьи. И пусть в округе стоял стойкий аромат крови и ее капельки были на белоснежном снегу, я была рада, словно сумасшедшая, не удержав радостного визга, когда Янтарь подлетел ко мне с раскатистым хохотом, обнимая, и я буквально запрыгнула на него, крепко обнимая за мощную шею и утыкаясь носом в горячее плечо.
Мой дорогой, мой любимый, мой самый родной братишка! Душа моя солнечная!
Я целовала его в щеки, вдыхая родной аромат сочной осени, совершенно счастливая и теперь спокойная, вися на брате и видя с высоты его роста за широченной спиной, как на крыльцо выходят улыбающиеся жены беров, радостно обнимаясь и счастливо переговариваясь о том, что нужно подготовить новые комнаты для нашего пополнения.
— Мой дорогой сыночек! — тетушка Зои обнимала довольного Янтаря, когда он держал нас на руках одновременно, поднимая высоко над полом. — Боги хранили тебя!
— Хранили, но ни фига не кормили, — смеялся бер, целуя свою человеческую маму. — Три дня не ел даже шишек! Поэтому в ближайшие сутки кухня исключительно моя!..
— Идем скорее, родной! Идем.
Только тетушка Зои не успела ступить на пол, когда ее подхватил Сумрак, опять приподнимая и обнимая:
— Как думаешь, Зоюшка, может, стоит этих ребят поселить в разных концах? Всё-таки кадьяки и бурые… Как бы не начались потасовки между ними.
— Не начнутся, — фыркнул Янтарь, увлекая нас всех в дом, скорее к кухне. — Они по дороге все передрались и выяснили отношения. Не думаю, что будут обниматься, но относятся они друг к другу уже спокойно.
Скоро все зашли в дом, и стало жить еще веселее, ибо теперь в нашем шумном улье были шмели, пчелы, осы… В общем, кого у нас только не было!
Теперь круглосуточно стоял гул низких мужских голосов, которые постоянно что-то обсуждали, что-то говорили, о чем-то шутили и смеялись, а иногда даже начинали петь. Сумрак держал всех в узде, раздавая подзатыльники направо и налево, когда очередная рота гризли была прислана на кухню в качестве помощников для чистки продуктов.
— Ну почему мы? — ныли гризли над кастрюльками с очищенным луком, вытирая свои крокодильи слезы и ругаясь по-медвежьи, что лучше бы им доверили мясо или хотя бы картошку.
— А кто сломал восемь деревьев вокруг дома и чуть не проломил крышу одним из них? Раз нет мозгов, то работайте руками! — сказал как отрезал Сумрак, сам крутясь на кухне с каким-то картами.
Теперь утром Север и Нефрит во главе роты кадьяков выводили всех на обучение, на своем примере показывая, как ведут себя в бою кадьяки, чего стоит от них ожидать и как при этом выжить. Все пятнадцать кадьяков спокойно воспринимали, что их использовали как груши для тренировки… Вот, правда, никому не удавалось их уложить на лопатки... даже если гризли действовали по трое в группе. И я старалась не думать, что будет происходить в настоящем бою, где кадьяки не будут медлить и поддаваться.
Они и правда были просто огромные. Несравнимо больше по отношению к остальным родам, но, к их великой чести и моему большому удивлению, вели себя всегда скромно и очень тихо, лишний раз не произнося и звука, и вообще сами никогда разговоров не начинали, отвечая лишь на поставленные вопросы Сумрака или остальных братьев. Практически всё время они проводили либо на учениях, где показывали приемы кадьяков и учили от них отбиваться, либо за большим столом, где шли переговоры, как лучше вести себя в бою.