Свирепый растерянно моргнул, явно принюхиваясь, и твердо протянул свою руку вперед, прокусив ее так же сильно и сжимая ладонь Нефрита, отчего их кровь, смешиваясь, закапала струйкой вниз:
— Я — нареченный бер Свирепый, второй кровный сын сумасшедшего бера Ледяного и брат бера Лютого. И я приму твою смерть на себя, не задумываясь.
Ну и как тут было не заплакать, когда эти ребята были столь же огромными, сколь и сладкими?
Пока отряд Свирепого братался с отрядом Нефрита, тихо переговариваясь, Лютый пронзительно посмотрел на своего брата, чуть нахмурившись:
— Есть что сказать?
От взгляда Свирепого стало не по себе, когда он медленно кивнул, поведя огромным мощным плечом:
— Кадьяки пересекли наши земли в двух местах.
— В двух?
— Да, основной отряд в количестве около четырехсот двигается прямо к городу. И еще около двух сотен пошли в обход… Основная волна будет ударной, которая будет выматывать нас до последнего. Вторая волна завершит процесс.
Тело Севера напряглось под моими руками, и дыхание вдруг стало тяжелым и медвежьим.
— Север… — мой голос был едва слышим и дрожал, когда я выдохнула его имя, понимая, что всё идет прахом, и бер, склонив голову, улыбнулся, обхватывая мое лицо руками и осторожно целуя в кончик губ, пытаясь успокоить своими синими глазами, только я всё равно понимала слишком отчетливо, что наши силы не рассчитаны на такое количество врагов. Целых шестьсот кадьяков…
— Крошка, иди к женщинам, продолжайте снаряжать беров. Мы скоро вернемся.
Хмурые и сосредоточенные беры исчезали один за другим в доме, что-то обсуждая с Сумраком.
Нам же оставалось только делать свое дело и... молиться.
Через пару часов наши беры ушли в темноту, пока солнце еще не взошло…
Столпившись у порога и обнимая друг друга с женщинами, мы провожали своих мужей и дорогих сердцу беров на неравный бой, умирая с каждым их шагом…
Мне не хватило сил попрощаться с братьями и Севером…
Я не смогла бы держать себя в руках, обнимая их и вдыхая родной запах каждого из них.
Я боялась, что побегу за ними с криками, умоляя вернуться и остаться с нами, если бы только кто-нибудь из них обернулся, уходя…
Не было никаких пафосных речей о правильности выбора и о том, что они идут защищать правое дело… А я всей душой ненавидела законы беров, которые стали причиной этой жуткой и, по сути, такой бессмысленной войны, решив для себя лишь одно: я не смогу жить, если мой Север не вернется.
И если у беров не было истории о своих Ромео и Джульетте, то я была решительно настроена воплотить ее в жизнь. Он был моим миром, без которого всё потеряет свой смысл…
Я не помнила, как и когда мы вошли внутрь, замечая лишь какие-то незначительные передвижения знакомых лиц… Не знала, сколько страшных минут прошло, когда взошло солнце… Не чувствовала собственного тела, продолжая ежесекундно делать лишь одно — молиться…
— Нет ничего страшнее ожидания… — прошептала рядом одна из жен, закрыв лицо дрожащими руками, но не позволяя себе заплакать, иначе этот дом просто накроет массовая истерика и полное помешательство.
— Нет ничего страшнее незнания, — покачала головой другая женщина, бледная и с покрасневшими от бессонных ночей глазами. — Даже знать о смерти любимого не так страшно, как бесполезно ждать, надеясь на чудо…
Я медленно моргнула, отчего-то ухватившись за эту мысль, особенно когда кто-то еще проговорил:
— Если бы только была возможность узнать, что там происходит…
— Я узнаю!
Все женщины разом обернулись на меня, и в глазах большинства из них я увидела блеск надежды.
— Дочка, не глупи! Ты и представить себе не сможешь, как это опасно! Север мне голову оторвет, когда вернется, если не застанет тебя дома! — тут же подскочила тетушка Зои, но я метнулась к ней, крепко обнимая и чувствуя, как слезы потекли по моим бледным холодным щекам:
— Прошу тебя, не держи меня, родная... Я всё равно сбегу. Я не смогу оставаться здесь, зная, что мои братья жертвуют собой… Пожалуйста... Я буду очень аккуратной.
— Мия, даже не проси!..
Я не ожидала, что на мою сторону встанут некоторые из женщин. На самом деле мне казалось, что меня понимали и поддерживали все из жен, просто некоторые приняли позицию тетушки, опасаясь, что я попаду в самое пекло жестокой схватки.