— Раны начинают затягиваться. Больше нет воспаления. Он дышит ровно и глубоко. Но еще ни разу не пошевелился и не приходил в себя. Кажется, и температура спала.
Янтарь молча протянул руку ко мне ладонью вверх, куда я положила свою, потянувшись второй рукой к лицу Севера, чтобы сравнить, насколько эти двое горячие, когда случайно заметила Лютого.
Он тоже был человеком, не спеша выходя из темного дремучего леса.
Как всегда, обнаженный, с идеальным телом.
Огромный, холодный и величественный, он шагал, словно истинный хищник, глядя прямо на нас своими ледяными глазами, в которых сверкали молнии, заставляя меня буквально покрываться инеем.
До чего же жуткий тип.
— Ну и как? У него всё еще есть температура? — проговорил Янтарь, не обращая совершенно никакого внимания на появление Лютого.
— Определенно нет. Теперь вы одинаковые на ощупь, — я поспешно убрала свою руку из ладони Янтаря, сжавшись под уничтожающим взглядом голубых глаз, когда Лютый прошествовал мимо, кивнув лишь Янтарю и снова демонстративно не замечая меня.
— И что за болезнь это может быть?
— Я не знаю. Должно быть, на вас раны заживают быстрее, чем у людей?
— Ну не как в фильмах, что прям вжик — и ты как новенький. Но если сравнивать с вами, то, конечно, быстрее.
Янтарь нахмурился, рассматривая Севера, пока я пыталась объяснить, что именно меня волнует в нем:
— По всем показателям, Северу уже значительно лучше, но за то время, что мы в пути, он ни разу не попытался пошевелиться. Не моргнул. Не застонал. Никак не дрогнул. Он просто лежит совершенно недвижимо, и меня это пугает. Сначала я думала, что, возможно, он старается не шевелиться, чтобы лишний раз не испытывать боль, но так можно пролежать день, два, но не больше. Боже, я даже стала думать о том, что, возможно, ему повредили позвоночник в том бою, но вы бы это смогли почувствовать, правда?
Брови Янтаря сошлись на переносице, пока он слушал мои душевные терзания, пристально рассматривая своего брата с долей явно сквозившей паники.
— Правда, — отрывисто кивнул он, склонившись над Севером и просунув руки под его большое тело. — Нет, в позвоночнике все кости целы. Но надо сказать остальным о том, что происходит.
Когда Янтарь выпрямился, Лютый лишь обернулся, бросив быстрый взгляд на брата через плечо, и тот кивнул в ответ, заторопившись к остальным мужчинам чуть поодаль от меня, кивая мне через плечо:
— Можешь немного размять ноги, девочка. Походи здесь, но не уходи далеко, чтобы мы тебя всегда видели. Скоро снова выдвигаемся.
Образовывая своими большими телами круг, мужчины присели на корточки, что-то тихо быстро обсуждая, пока я пыталась выбраться из телеги, чтобы не потревожить Севера и хотя бы сходить в туалет.
О большем я и не мечтала.
Ноги гудели, не слушались импульсов мозга, и вообще было такое ощущение, что на меня только что натянули тапочки из ежиков, причем иголками внутрь.
Кажется, я только что поняла, какие мучения испытывала Русалочка, когда променяла хвост на ноги. Только она делала это ради любви и принца, а я?
Покосившись на спины мужчин, я заковыляла дальше, ругая себя и фыркая, как это часто делали медведи.
Вот она — вся прелесть лесной жизни!
Туалет под колючим кустиком, когда мелкие ветки утыкаются тебе в попу, словно там было мало синяков от поездки, а ты постоянно подскакиваешь на нетвердых ногах, которые ноют и трясутся.
А еще вечно кажется, что именно в этот момент обязательно подкрадется змея, которая, конечно же, ужалит тебя в самое интересное место, и ты умрешь обязательно если не от укуса, то от стыда, когда придется этот укус показывать и, мало того, просить кого-нибудь отсосать яд.
Романтика, одним словом!
— Разве тебе не сказали быть поблизости и на виду?
Вот черт!
Лютый!
Я подскочила так быстро, что едва не рухнула на землю, стремительно натянув на себя штаны.
— Мне нужно было ненадолго отлучиться! — шикнула я, будучи не в силах поднять голову, чтобы встретиться с голубым взглядом холодных глаз, и сгорая от стыда так, что, кажется, от меня начинал подниматься пар.