— Очередной глупый вопрос, да?
— Да.
Так мы шли еще какое-то время.
Ну как «шли»?
Север бодро вышагивал, не сбавляя темпа.
А я восседала на его руке, даже через джинсы ощущая, какая горячая у него кожа и какие крепкие мышцы.
— Нравится здесь? — неожиданно спросил Север, остановившись посреди небольшой поляны, окруженной глухими лесами, где был аккуратный ровный, словно срубленный пень многовекового дерева, парочка поваленных деревьев и большая ель, которая росла прямо в центре поляны.
— Ну да.
Под ногами был невероятно мягкий мох, но я коснулась босыми ступнями его лишь на секунду, когда Север опустил меня и тут же усадил на пень, а сам опустился на колени передо мной, даже в таком положении возвышаясь над моей головой.
— Почему ты боишься меня?
Я ошарашенно моргнула, видя перед собой его лицо так близко.
Слишком близко.
И сердце снова дрогнуло, потом замерло и явно решило убежать.
Только сделать это дальше коленки никак не получалось.
Стараясь отогнать от себя мысли о том, что приличия ради мужчины не должны сидеть так близко, дышать так горячо и касаться раскрытыми ладонями моих бедер, я смотрела в его синющие глаза, отмечая, словно в бреду, что у него шикарные черные ресницы.
Такие длинные и пушистые.
И губы красивые.
— Мия?
— Не боюсь, — и если бы не сиплый голос и сжатые кулаки, я бы, наверное, даже смогла себе поверить.
Только Север снова улыбнулся, подавшись вперед, и выдохнул вкусным обжигающим дыханием на мои губы:
— Ло-о-ожь.
Ох уж эти беры и их способности чуять эмоции!
Меня дико смущало это красивое лицо, которое было так близко, и невозможность отодвинуться подальше, потому что его руки обвивали не только мои бедра, но и ягодицы, словно я была в кольце.
— Из-за чего у тебя глаза светятся? — нелепо пролепетала я, теряясь от того, что он просто молчал и смотрел на меня.
— Из-за тебя.
— Ясно, — я попыталась сделать вид, что это в порядке вещей и я всё поняла, хотя, честно говоря, вопросов было хоть отбавляй.
А еще я бы очень хотела сжать колени, если бы между ними не сидел Север.
— Не понимаю, — вдруг заговорил он, — почти месяц ты была рядом со мной каждую минуту моей жизни. Поддерживала меня и не давала сойти с ума в своем одиночестве внутри парализованного тела. Ты касалась меня.
Сложно было не вспомнить, как я спала под боком Севера, совершенно бессовестно прижимаясь к нему, отчего я сразу же покраснела.
Теперь я упорно пыталась рассмотреть узор на джинсах, которого не было, и думала о том, что скоро они задымятся от моего позора.
— Ты обнимала меня. Прикасалась к моей коже, — его ладони сжали мои бедра, чуть сдвинув вперед к себе, и снова его дыхание я отчетливо ощутила на моем горящем лице. — Ты поцеловала меня в той берлоге, Мия.
Едва не задохнувшись от стыда и того, что Север всё это не просто знал, а ЧУВСТВОВАЛ всё время, я попыталась снова отодвинуться назад, но его руки держали меня слишком крепко, не давая свободного пространства.
— Я случайно, — пробормотала я, прекрасно понимая, насколько нелепым выглядит это объяснение.
— Хочешь сказать, что не хотела этого?
Усиленно замотав головой, я услышала очередной смешок и протяжное, почти мурлычущее:
— Ло-о-ожь. А теперь, когда я рядом, могу говорить с тобой и могу тебя касаться в ответ, ты вдруг испугалась.
И для бера это было «вдруг», а вот я не знала, как сказать ему, что обнимать мужчину, когда он молчит и находится без сознания, куда проще и удобнее, чем когда он сидит прямо перед тобой живой, здоровый и такой непривычно огромный.
— Просто ты очень большой, — пробормотала я, понимая, что это очередной нелепый ответ.
А еще очень хотелось добавить, что большой ВЕЗДЕ!
— Кажется, я должен воспринимать это как комплимент? — усмехнулся Север надо мной, и снова его ладони сжали мои бедра, заставляя меня краснеть.
— Люди в большинстве своем не ходят обнаженными, — добавила я еще то, что не давало мне покоя с первого момента появления беров в моей жизни. — Я понимаю, что для зверей это норма и вам будет просто неудобно раздеваться каждый раз перед тем, как обратиться в медведей. Но привыкнуть к вашей наготе для меня не самое простое занятие.