Только я не успела выдохнуть, как его лицо оказалось возле меня и жадные губы впились в мои, настойчиво проникая внутрь языком с глухим рычанием и стоном. Подавляя любые попытки к сопротивлению и выключая соединение с разумом.
Дикий, необузданный язык медведя проникал в меня глубоко и страстно, отбирая дыхание и подавляя меня.
Он скользил по моему языку, терся и находил отклик не только на губах, но и во всем теле.
— Ты будешь ждать меня, Мия?
Мои губы стали свободны, лишь когда я стала задыхаться, но Север не отступил.
Снова и снова он касался моих губ то быстро и резко, то осторожно прикусывая нижнюю губу, то проводя языком по верхней.
Голос просто покинул меня, когда я выдохнула в его горячие влажные губы «Нет» и услышала бархатный низкий смех:
— Ло-о-ожь.
Север исчез из домика так же стремительно и неслышно, как появился здесь.
Но мне — распластанной на кровати и едва дышащей от томительных чувств — казалось, что я слышу его призрачный довольный смех.
***********************
Проснувшись утром, я не почувствовала себя лучше.
Боль напомнила о себе сразу, как только я просто попыталась перевернуться с бока на спину.
Застонав, я обхватила низ живота руками, почему-то подумав о Севере и о том, что его горячей ладони сейчас очень не хватало.
Его тепло успокаивало боль.
Убаюкивало ее.
На стуле рядом с кроватью висела очередная длинная юбка и что-то похожее на белую рубашку с мелкими пуговичками от тетушки Зои.
Очень простая и приятная телу одежда.
Глотая слезы и проклиная Севера за его любовь к законам беров, Лютого — за длинный язык и вообще всех медведей — за их габариты и несдержанность, я шипела и ругалась, пытаясь натянуть на себя одежду, чтобы выйти из домика, который в свете дня оказался просто очаровательным и невероятно уютным.
Шагать было просто настоящим адом.
Сжав колени и стараясь дышать в такт шагам, я передвигалась словно гейша.
На крыльце дома сидел Янтарь, строгая большую ветку острым ножом, и его каштановая грива переливалась в лучах солнца.
Но стоило мне сделать шаг на порог, как он уже стоял рядом, приветливо улыбаясь, и осторожно поднял меня на руки.
— Быстрее ветра, — вздрогнула я, когда он за долю секунды преодолел расстояние в два дома и еще одно строение. И улыбнулась, видя, как в свете дня сияют его солнечные глаза, когда над моей головой раздался низкий рокочущий бас:
— Выспалась?
Сильные руки подхватили меня под ягодицы, словно ребенка, приподнимая аккуратно и медленно. Но всё равно я поморщилась от ожившей внутри боли, обхватив широченные плечи рукой, и прижалась к груди того, кто стал моим братом, защитой и опорой.
— Да, в домике чудесно спится, — отозвалась я, упустив момент, что еще и неплохо разговаривается.
Я отчего-то покраснела, хотя именно на кровати этой ночью ничего не случилось, если не считать задушевного разговора и последнего поцелуя Севера, от которого мурашки проснулись и зашевелились, принявшись стягивать свои трусики и бусики.
А ведь его даже не было рядом.
Ведь не было же?
Я принялась осматриваться, надеясь, что делаю это вполне себе незаметно. Но, кажется, от вездесущих беров было невозможно скрыть совершенно ничего, потому что Янтарь заулыбался, говоря как бы между прочим:
— Лютый и Север ушли еще ночью.
Не услышав от меня ответа, мужчина с явным озорством и неподдельным интересом уставился на меня, чуть изогнув бровь:
— Я думал, Север сказал тебе, что они уходят.
Не зная, кивнуть мне или фыркнуть в ответ, я поняла, что начинаю краснеть сильнее при воспоминании об этой ночи, и под пристальным веселым взглядом Янтаря растерялась совершенно, в конце концов демонстративно дернув плечом:
— Ушли и ушли.
— И тебе не интересно, куда они направились? — Янтарь откровенно забавлялся над моей реакцией и попыткой скрыть смущение, когда я всё-таки фыркнула:
— Нет!
«Ло-о-ожь», — промурлыкал Север в моей голове своим бархатным голосом, включая зеленый свет подлым мурашкам, которые радостно вывалились на мою кожу, принявшись носиться хаотично и мелькать голыми задами.