— И имена у вас такие необычные.
— По сути, у беров нет имен, Мия, — Туман снова привлек меня к себе, приобняв могучей рукой. — Это скорее характеристики.
На мой недоуменный взгляд мужчина лишь пожал плечами, продолжив:
— Это у людей ждут ребенка, выбирая имя заранее. Беры же никогда не могут быть уверены наверняка, что их ребенок родится и выживет. Беры не знают, каким он станет, когда возмужает, поэтому имена мы получаем только после перехода — когда наша человеческая сущность уравновешивает звериную, не перетягивая ни в одну из сторон. Меня нарекли Туманом, потому что я умею неплохо скрываться. Ураган очень быстрый и передвигается так, что вряд ли его сможет кто-то догнать. У Янтаря особенные глаза, которые способны различать то, что другие могут не заметить. А Север и Лютый… — бер задумчиво почесал свою черную щетину. — У них свое восприятие мира, отличное от остальных беров.
— Отмороженное, — пробормотала я, чувствуя, как затряслись от смеха плечи Тумана.
Когда мужчина неожиданно оглянулся, словно за нами мог стоять кто-то безмолвный и неощутимый, я напряглась до кончиков пальцев, отчаянно прислушиваясь и снова жутко испугавшись.
Не за себя.
А за Севера, Урагана и Лютого, боясь услышать плохие новости, которые могли знать только беры.
— Что-то случилось?
Кажется, судя по усмешке и его тяжелому вздоху, не должно было произойти что-то из ряда вон выходящее. Но сердце всё равно стучало нервно и с перебоями, даже когда Туман улыбнулся, сокрушенно покачав головой, отчего прядки черных волос упали на его скулы:
— Ага, случилось. Случилось Янтарю родиться с руками из седалищного места, потому что ремонтник из него никакой и он только сломал мой любимый топор.
Я улыбнулась, когда мужчина ловко поднялся, протягивая ко мне руки и поднимая с теплого камня, чтобы в считаные секунды спуститься с горы и отправиться домой.
Находясь в крепких и надежных руках бера, по дороге к дому я всё-таки не удержала тревожного вопроса, который мучил душу каждую секунду с тех пор, как я узнала, куда отправились два чистокровных бера:
— А Север и Лютый?
— Пока вне зоны нашей досягаемости. Не переживай, Мия. Скоро они вернутся.
— И Ураган?
— Он в пределах нашего леса, но я не понимаю, что он творит.
По крайней мере, кажется, не стоило переживать хотя бы за одного из пропавших медведей.
— Туман, а как вы чувствуете друг друга на таком расстоянии?
— По крови, — улыбнулся мне Туман своей очаровательный белозубой улыбкой, поставив на ноги уже у порога дома, а сам поспешил на кухню, где слышалось недовольное ворчание Янтаря.
Только моя душа всё равно почему-то продолжала метаться.
Север не говорил, когда они должны вернуться, и теперь я была уверена, что спрошу об этом обязательно, если они решат снова исчезнуть по очередным неотложным делам.
Не в силах находиться дома, слишком остро ощущая, что компания беров не в полном составе, я медленно побрела к лесу, решив прогуляться еще немного.
В конце концов, тетушка Зои говорила, что дом и окрестности дома в несколько километров — это особая безопасная зона, куда не имеет права ступить ни один бер, не заявив о себе.
А кадьяки еще не добрались до границы леса гризли.
Да и рядом с этими медведями было нестрашно совершенно ничего.
Медленно продвигаясь вперед, я слушала, как ухает сова и трещат насекомые в траве.
Я просто старалась найти душевное успокоение в этом призрачном ночном лесе и понять, что творилось со мной в последнее время.
Понять, как я могла переживать за того, кто не был человеком, и одновременно бояться его. И кто был моим, как и я — его.
Остановившись на знакомой поляне, я поняла, что смотрю на расколотый каменный валун, который разбил Север, когда я пыталась доказать ему, что не могу и не хочу быть его.
Оказалось, что смогла.
Странно было чувствовать какое-то родство с этим местом, даже несмотря на то что именно здесь мне причинили большую боль, от которой тело содрогалось до сих пор.
Я знала, что это пройдет.
И я смогу смотреть на своего медведя иначе, приняв его.