— Север, — голос дрогнул и затерялся в недрах огня, который поднимался откуда-то из живота, концентрируясь под его пальцами, и отзывался во мне тянущей болью внизу живота.
Только эта боль не пугала.
Она была совсем другая.
Трепетная. Сладкая до головокружения.
— М-м-м? — меня окутало сладкое мурчание огромного тела, и последовал еще один легкий укус, теперь в область шеи, одновременно с тем, как его палец снова вернулся к шишечке, затронув ее и чуть надавив, когда я дернулась в обхватывающей меня руке, услышав тревожное и хриплое: — Всё еще больно?
— Немного, — прошептала я, облизнув сухие припухшие губы, и отчего-то добавила еще тише: — Но я уже могу сидеть и ходить.
Его губы улыбнулись, касаясь моего плеча, и пальцы снова задвигались, сделав томительный и такой необходимый телу круг — снова задержавшись на самом чувствительном участке потаенного местечка, заставив меня закусить губу, чтобы не выпустить из глубины тела стон.
— Я аккуратно, — прошептал Север, едва касаясь кожи и опускаясь губами ниже, где начинался вырез рубашки.
Когда зубы сошлись на верхней пуговке, бессовестным образом аккуратно ее откусив, я вцепилась в его широченные мускулистые плечи, ощущая, как под невероятно горячей гладкой кожей переливаются тугие мышцы.
И его пальцы, сделав очередной круг, осторожно проникли внутрь, отчего мозг закоротило, как от удара током, и тело предательски дрогнуло снова, а в груди Севера раздался этот низкий, рокочущий, мурлычущий звук.
Кажется, мои дурные мурашки уже бессовестным образом совокуплялись прямо на мне: моя кожа вмиг стала влажной, но шар внизу живота, куда сливались весь жар и тянущая боль, странным образом сжался.
Господи, что же делать?
Здравых мыслей не было совершенно, потому что невозможно было даже определить собственное положение в этом сплющенном от страсти мире, когда Север был везде: во мне пальцами.
На моей коже — своими жадными обжигающими губами.
Своим огромным телом, затмевающим луну и ночной свод.
Своим ароматом, где к лесной свежести добавился новый отчетливый аромат, которому я пока не могла дать определения, но понимала, что он мне до безумия нравился.
Горячий шар внизу живота стал колоться, заставляя тело мелко содрогаться в странных отрывистых судорогах, темп которых не зависел от моего сознания.
Раньше со мной не случалось ничего подобного.
Поэтому я не понимала, что делать с этим сейчас.
— Север? — едва смогла выдохнуть я, задохнувшись на секунду, оттого что его пальцы сделали плавный толчок внутри меня, пока большой палец не спеша массировал влажную капельку наверху.
Его дыхание было рваным и неглубоким, пока губы, прижатые ко мне, раскрылись и горячий язык лизнул грудь через ткань легкой рубашки, а Север снова промурлыкал:
— М-м-м?
— Вы ходили в лес кадьяков?
Кто такие кадьяки и что мне от них нужно, растворилось в голове как-то слишком резко, когда горячие губы Севера обхватили осторожно сосочек, не обращая внимания на влажную от его губ ткань. А я вцепилась в его плечи, не боясь поцарапать. Слышала лишь урчащий выдох, пока пальцы снова сделали осторожный толчок внутри меня.
— Север, я с тобой общаться пытаюсь.
— Я слышу, — его улыбка была томной и волнующей, когда он нехотя оторвался от моей груди, снова возвышаясь, и загадочно полыхнул своими жадными синими глазами, чтобы податься вперед и уложить меня спиной на камень.
— Вы там что-то искали?
Стараясь не потерять сути разговора, я понимала, что отчаянно проигрываю, когда его пальцы снова толкнулись внутри, делая это осторожно и плавно. Скользя по внутренним стеночкам, которые сжимались испуганно, но не пытались вытолкнуть то, что мягко и осторожно растягивало.
— Угу-у-у.
Север не пытался навалиться сверху и держал себя одной рукой надо мной, но внимательно смотрел полыхающими глазами, где словно бурлила синяя лава, пока его могучая грудь сотрясалась от резких вдохов и выдохов.