— Ты не контролируешь себя, брат! — прогремел голос Лютого. — Ты выпустил зверя! Сейчас я могу просто уйти, но давай сначала я расскажу тебе, что будет после этого? Ты кинешься к ней и сделаешь то, что так желает твое тело. Ты просто убьешь ее жуткой мучительной смертью, не слыша ее криков о помощи, и никто из нас не сможет оттащить тебя! А потом ты придешь в себя, утопая в крови, и будешь выть и рыдать от того, что не смог остановиться! Каждый день и каждую ночь ты будешь медленно умирать, помня этот миг вечно! Рядом с тобой никогда не будет больше твоей Мии, и не останется ничего, кроме клочка ее разорванной одежды с запахом крови и твоей подлой слабости! Так мне уйти?
Север побледнел и пошатнулся, переведя на меня взгляд своих ярких синих глаз, в которых были непередаваемая паника, ужас и мольба.
— Вот и прекрасно, — сухо пробубнил Лютый, наклоняясь надо мной и резко закрывая мои обнаженные ноги и голый зад длинным клочком разорванной юбки, что продолжала болтаться на талии.
Сжавшись и начиная отчаянно краснеть из-за того, что Лютому пришлось вмешаться и стать свидетелем этой сцены, я не смогла даже пикнуть, когда Лютый просто поднял меня с земли, закинув на свое огромное плечо, и пошагал размеренно к дому, оставляя на поляне совершенно раздавленного Севера.
— Брат, — голос Севера осип и дрожал, и мое сердце сжалось от желания просто пожалеть его, только Лютый моего чувства явно не разделял.
Он развернулся настолько резко, что мне пришлось вцепиться в его спину, чтобы случайно не свалиться с плеча, потому что падать было ой как высоко, а избежать перелома шеи и позвоночника в этом случае не получится.
— На твоем месте сейчас я бы подумал о том, что до рассвета осталось пять часов, а ты еще так и не спал.
Белый медведь снова зашагал к дому резко и злобно.
— Лютый…
— И ночевать ты будешь в лесу. Если учую тебя на пороге, то вырву твою неугомонную пятую конечность с корнем!
Больше Север не пытался заговорить, не шелохнувшись на поляне, пока его большое поникшее тело скрылось за пышно растущими кустами и черными деревьями…
— Лютый? — попыталась было подать голос я, но тут же сжалась, когда он рыкнул:
— А на твоем месте я бы вообще не издавал ни звука, мелкое глупое безрассудное создание!
Большего и не требовалось. Я сжалась на его плече, болтаясь в такт размашистым шагам.
— Если хочешь быть женой бера и при этом выжить, запомни одну простую вещь: никогда не пытайся убежать или спрятаться. Никогда, Мия! Ты не захочешь знать, что происходит с тем, кого беры воспринимают как добычу.
Кажется, именно это я сегодня поняла очень четко и усвоила пусть не сразу, но точно на всю оставшуюся жизнь. Кивнув в ответ, я даже не поняла, почувствовал ли этот жест Лютый или нет, когда ему пришлось согнуться, чтобы войти в дом, бесшумно прошагав до одной из спален.
— А можно я в домик?
— Нет больше домика, Мия.
— Значит, утренний поход отменяется?
— Это еще почему?
— Ну а домик ремонтировать? — еле слышно пробормотала я, помня, как тетушка гоняла беров за каждую поломку, даже мелкую. А тут целый дом.
— Когда вернемся, сделаем новый. Я договорюсь, — сухо ответил Лютый, поведя широким плечом, откуда я полетела вниз головой прямо на громко храпящего Янтаря.
Приземление было не слишком мягким, но всё-таки всё лучше, чем свалиться на землю и что-нибудь себе обязательно сломать.
Не говоря больше ни слова, молчаливым ледяным изваянием Лютый вышел, как всегда согнувшись, чтобы не задевать головой потолок, а Янтарь сонно зашевелился, поворачиваясь на бок, и сгреб меня большой рукой ближе к себе.
— Мия? — сонно зевнул он, с трудом разлепив тяжелые ото сна веки. — Сон плохой приснился или замерзла?
Чувствуя себя крайне неловко без нижнего белья и в разорванной юбке даже в братских объятьях Янтаря, я попыталась улыбнуться, чтобы это было не слишком дерганно, шепнув в ответ как можно тише:
— Спать негде.
— А домик?
— Кажется, нет больше домика.
— Север? — Янтарь снова сонно зевнул, натягивая на меня часть своего покрывала, на что я смогла лишь кивнуть, а бер протянул: — Ясно. Спи.
Когда раздался размеренный храп вмиг отключившегося Янтаря, я подпрыгнула под его тяжелой рукой, услышав рык Лютого: