Выбрать главу

И еще ниже — до самого упора, когда из горла Севера вырвался стон и он дрогнул, а я почувствовала, как он пульсирует во мне, отдаваясь жаром в каждом нервном окончании и посылая маленькую сладкую молнию в мое тело.

Тело, которое ждало боли, а получило нечто невообразимое и такое неописуемо приятное, что восторг прошелся дрожью до кончиков пальцев.

— Ты в порядке? — прошептал сипло бер в мои губы, чуть подавшись вперед и всё еще продолжая придерживать ладонями под попку, даже если теперь я сидела на нем. И, дождавшись моего положительного кивка, чуть улыбнулся: — Мы еще не закончили.

Я предполагала это по прошлому не слишком удачному разу и всё равно напряженно застыла, когда ладони Севера приподняли меня за ягодицы вверх, отчего я проскользила по его напряженному горячему стволу медленно и томно, ощущая, как сжимаются вокруг него мои набухшие стеночки, не желая выпускать из себя.

А потом вниз так же осторожно и медленно, когда, проскользив по нему, я опустилась на бедра бера, понимая, что буквально перестала дышать.

Еще раз вверх и вниз, чувствуя это крышесносное трение внутри себя, от которого новые волны чего-то тайного, запретного и такого интимного начинали расходиться рябью по моему телу, набирая обороты с каждым движением Севера. Он раз за разом поднимал и опускал меня на себе, давая окунуться с головой в эти новые ощущения абсолютной наполненности.

Постепенно движения медведя становились всё более быстрыми и отрывистыми, и сильные пальцы сжимали мои ягодицы до сладкой боли, притягивая к себе. А я прикусывала свои губы со стоном, утыкаясь в мощную влажную шею мужчины, и полной грудью вдыхала его аромат.

Я ощущала, что теперь он был везде, подменяя собой целый мир, от которого я отказалась с легкостью, стараясь утонуть и сгинуть в нем, словно потерявшись в ночном лесу, но больше не боясь этой темноты.

Затем последовали толчки.

Много толчков, от которых сердце подскакивало к самому горлу, перекрывая кислород, а перед глазами пронеслась целая галактика, где было одновременно и больно, и приятно.

Эти два чувства сплетались в моем теле в какую-то неистовую пляску, когда хотелось кричать, чтобы он остановился и чтобы продолжал делать это снова и снова.

В какой-то момент стало больно, отчего я выгнулась, замерев, потому что Север издал практически вой, обхватив огромными сильными руками, и прижал к своей груди. Он задышал тяжело и отрывисто, пока я продолжала сидеть на его плоти, пытаясь чуть приподняться, чтобы боль стала меньше.

Я отчетливо ощущала, как он запульсировал во мне быстро и отрывисто, а потом стало тихо.

На секунду мы замерли, прислушиваясь друг к другу, когда бер чуть отодвинулся от камня, который служил ему до этого опорой для спины, и растянулся во весь свой огромный рост. Он утянул за собой и меня, отчего я просто растянулась на большом влажном горячем теле, всё еще сидя на нем бедрами, что самого Севера, кажется, совершенно не смущало.

— Прости, не удержался, — судя по его мурлычущему голосу, медведь сладко улыбался, пока его горячие большие ладони гладили меня по спине и ягодицам, задрав водолазку, которая всё это время была почему-то на мне. — В следующий раз ты поймешь, что это не страшно, а очень даже приятно. Чертовски приятно. До полного помешательства.

Я улыбнулась, почувствовав смущение даже после всего случившегося, и тихо призналась:

— Думаю, что я уже понимаю.

— Еще не совсем, — когда я пошевелилась на нем, пытаясь понять, что делать теперь, Север снова чуть сжал мои ягодицы. — Неудобно?

Не то чтобы было неудобно.

Просто он всё еще был внутри меня, и я вздрогнула, когда он пошевелил бедрами, освобождая меня. И тут же Север повернулся на бок, прижимая к себе так, что теперь я лежала на правом боку, глядя на возвышающегося надо мной красивого и огромного мужчину.

— Было больно?

— Нет, почти нет. Немного в конце.

Я пошевелилась, сжимая коленки, и покраснела, потому что из меня кое-что вытекало, струясь по обнаженным бедрам и ногам. Чувствуя, как бер принюхивается, пытаясь, кажется, определиться с какими-то своими мыслями, я покраснела сильнее, когда он сладко протянул:

— Салфетки?