– Меня не будет дома весь день. Я собираюсь сходить в Браси-Коммон. Пообедаю у фермера Добсона. Вернусь в семь часов, к вечернему чаю.
Он не смотрел на дочь, но Маргарет знала, что означали его слова. К семи вечера она должна была рассказать матери о переменах в их жизни. Отец отложил бы этот разговор до половины седьмого, однако его дочь, обладая другим складом ума, не вынесла бы такого груза ответственности на протяжении целого дня. Она считала, что с неприятными делами нужно разбираться как можно быстрее. Возможно, ей потом и дня не хватит, чтобы успокоить мать. Пока она стояла у окна, размышляя, с чего бы начать, а заодно ожидая, когда служанка покинет комнату, мать поднялась наверх, чтобы переодеться и затем отправиться в школу. Через несколько минут она, оживленная и бодрая, спустилась по лестнице.
– Мама, я прошу вас прогуляться со мной вокруг сада, – сказала Маргарет, обняв миссис Хейл за талию. – Хотя бы немного…
Они прошли через стеклянную дверь. Миссис Хейл о чем-то говорила, но дочь не слушала ее. Она заметила пчелу, вползавшую в бутон цветка, и затаила дыхание. Когда пчела выбралась с добычей и полетела дальше, Маргарет восприняла это как знак и, глубоко вдохнув, приступила к выполнению своей миссии.
– Мама, я должна сообщить вам, что папа собирается покинуть Хелстон, – выпалила она. – Отец решил оставить службу в церкви и поселиться в Милтоне, на севере.
Вот так, в двух фразах, были высказаны три самых трудных для принятия факта.
– Что ты такое говоришь? – удивленно спросила миссис Хейл, в голосе которой прозвучал явный скепсис. – Кто сказал тебе эту чушь?
– Папа.
Маргарет хотела как-то утешить мать, но не находила нужных слов. К счастью, они подошли к садовой скамье. Миссис Хейл села и начала плакать.
– Я не понимаю тебя, – всхлипнув, сказала она. – Либо ты в чем-то ошибаешься, либо я… не понимаю тебя.
– Нет, мама, я просто передаю его слова. Папа написал епископу письмо и сообщил, что у него возникли сомнения, которые не позволяют ему оставаться священником англиканской церкви, что по зову сердца он должен покинуть Хелстон. Папа также посоветовался с мистером Беллом, крестным отцом Фредерика. Вы же знаете его, мама. И мистер Белл порекомендовал ему переехать в Милтон.
Пока Маргарет говорила, миссис Хейл смотрела ей в глаза. Наконец она поняла, что дочь не шутит. Ее лицо помрачнело.
– Сомневаюсь, что твои слова могут быть правдой, – заявила она после паузы, цепляясь за последнюю возможность. – Он определенно рассказал бы мне об этом безумии, прежде чем оно зашло бы так далеко.
Маргарет была уверена, что отцу следовало раскрыть свои планы еще в самом начале. Как бы он ни боялся недовольства и жалоб жены, ему не нужно было оставлять ее в неведении. И то, что миссис Хейл узнала о скорых изменениях в их жизни из уст дочери, тоже являлось ошибкой. Маргарет села рядом с ней, прижала голову матери к своей груди и ласково потерлась щекой о ее лицо.
– Дорогая мама, мы боялись причинить вам боль. Папа очень переживал. У вас и без того слабое здоровье, вы сами знаете… А долгое ожидание перемен измотало бы кого угодно.
– Когда он говорил с тобой?
– Вчера, – ответила Маргарет, уловив нотку ревности в ее голосе. – Только вчера. Ах, бедный папа!
Она пыталась пробудить в матери милосердие к отцу, которому пришлось пройти через многие страдания, прежде чем он принял столь важное для него решение. Миссис Хейл подняла голову.
– О каких сомнениях говорил твой отец? – спросила она. – Неужели он стал думать как-то иначе? Ведь Церковь была для него воплощением всего хорошего.
Слова матери задели ее, напомнив о собственных сожалениях. Маргарет покачала головой, и на ее глаза навернулись слезы.
– Почему епископ не вернул его на правильный путь? – сердито поинтересовалась миссис Хейл.
– Наверное, не получилось. Я не спрашивала его об этом. Меня пугали его возможные ответы. В любом случае все уже решено. Через две недели мы должны покинуть Хелстон. Отец рассказывал вам, что послал прошение об отставке?
– Через две недели! – вскричала миссис Хейл. – Но это невозможно! Это неправильно! Нельзя же быть таким бесчувственным…
Брызнувшие из глаз слезы принесли ей некоторое облегчение.
– Ты сказала, что у него появились сомнения. И он, не посоветовавшись со мной, отказался от прихода… от нашей налаженной жизни! Думаю, если бы он с самого начала рассказал мне о своих планах, я пресекла бы все это в корне.
Маргарет понимала, что поведение отца было ошибочным, но ей не хотелось, чтобы мать укоряла его. Она знала, что молчание ее любимого папы объяснялось его нежным отношением к супруге. Его можно было назвать трусливым, но не бесчувственным.