– Прошу прощения, госпожа. Джентльмен так быстро ушел, что я не успел рассказать ему о визите мистера Торнтона. Этот господин появился сразу после вашего ухода. А вы, как я понял, планировали вернуться через час. Я так ему и сказал. Поэтому он снова пришел около пяти минут назад и сообщил, что будет дожидаться мистера Хейла. Он сейчас в вашем номере.
– Благодарю вас. Мой отец скоро вернется, и вы сможете доложить ему об этом лично.
Маргарет открыла дверь и вошла в комнату – бесстрашная и горделивая, что было присуще ее натуре. Она не чувствовала смущения, поскольку привыкла в Лондоне к общению с другими людьми. Какой-то человек пришел по делу к ее отцу. И раз уж он делал им одолжение, Маргарет собиралась вести себя с ним вежливо и любезно.
А вот мистер Торнтон был смущен. Вместо скромного священника среднего возраста в номер с достоинством вошла юная леди, совершенно не похожая на тех женщин, которых ему доводилось видеть. Ее одежда была простой – соломенная шляпка, украшенная белой лентой, темное шелковое платье без оборок и украшений, большая индийская шаль, свисавшая с плеч длинными складками, – но девушка выглядела, словно императрица в своих лучших нарядах. Он не понимал, кто она такая. Ее прямой и открытый взгляд показывал, что его присутствие в комнате не вызывало у нее удивления. На красивом лице не было и следов смущения. Он слышал о дочери мистера Хейла, но думал, что она была маленькой девочкой.
– Я полагаю, вы мистер Торнтон, – сказала Маргарет после краткой паузы, во время которой ее гость мял в руках шляпу. – Присаживайтесь. Отец оставил меня у дверей гостиницы лишь минуту назад. К сожалению, ему не успели сообщить о том, что вы здесь, и он отбыл по спешному делу. Но он скоро вернется. Мне жаль, что вам пришлось приходить сюда дважды.
Обычно мистер Торнтон сам управлял ситуацией, но эта девушка, казалось, обрела над ним какую-то власть. За миг до ее появления он места себе не находил от нетерпения, поскольку терял время в будний день. Однако теперь он покорно сел на стул, внимая ее просьбе.
– Вы знаете, куда направился мистер Хейл? Возможно, я смогу догнать его.
– Он пошел к мистеру Донкину, который живет на Кэньют-стрит. Это владелец небольшого дома, который мой отец хотел бы снять на некоторое время.
Мистер Торнтон знал о вышеуказанном доме в Крэмптоне. Он видел объявление в газете и осмотрел жилье, выполняя просьбу мистера Белла. Он обещал своему арендодателю помогать мистеру Хейлу. Кроме того, ему было интересно познакомиться с бывшим священником, который отказался от церковной службы по моральным причинам. Мистер Торнтон считал, что дом в бедном пригороде вполне соответствовал небогатой семье, приехавшей с юга. Но теперь, увидев Маргарет, красивую, с ее превосходными великосветскими манерами, молодой фабрикант почувствовал стыд. Как он мог думать, что этот вульгарный домишко будет хорош для Хейлов? Ведь он и сам недовольно морщился, осматривая его.
Маргарет никогда не гордилась своей внешностью, однако изогнутая верхняя губа, твердый подбородок, благородная посадка головы и движения, полные мягкого женственного вызова, всегда создавали у незнакомых людей впечатление чрезмерной надменности. Она очень устала и с большой радостью прервала бы разговор и отдохнула, как советовал отец. Но ей приходилось вести себя, как подобает настоящей леди, и учтиво общаться с этим не слишком хорошо одетым и небрежно причесанным мужчиной. Впрочем, после первого, скорее неприятного знакомства с милтонскими улицами и горожанами она не ожидала ничего другого. Ей хотелось, чтобы он поскорее ушел, а не сидел тут, отрывисто отвечая на ее замечания.
Она сняла шаль и повесила ее на спинку стула, затем села напротив него лицом к свету. Мистер Торнтон был поражен ее красотой: округлая белая шея, полная грудь и тонкая талия. Когда она говорила, легкие движения ее губ не нарушали строгих черт лица – величественного изгиба скул и бровей. Немного мрачные глаза встречали его взгляд с открытой девичьей свободой.
В конце беседы он попытался убедить себя, что она не понравилась ему. Хотя на самом деле он просто компенсировал свое ошеломление, пока смотрел на нее с почти безудержным восхищением. Она же отвечала ему гордым безразличием, считая его, как он думал в своем возбужденном состоянии, большим и грубым увальнем без особого изящества и утонченности. Ее прохладные манеры он воспринимал как надменность и, обиженный подобным отношением, склонялся к решению встать и уйти, чтобы больше не иметь никаких дел с этими высокомерными Хейлами.