- Восстань, сир Сандор.
Восстань. Это слово потрясло его больше всего. Собаки никогда не восстают; они остаются там, куда их определили природа и хозяева. Они могут ходить на задних лапах, но это просто балаганный трюк для развлечения толпы. Восстань. Пес мертв, он умер на руках у Старшего Брата на берегу Трезубца, но его призрак не нашел покоя. Восстань. Чтобы заявить о своей победе. Чтобы жить, и не просто как обожженный, всеми презираемый полузверь, а как человек, имеющий право на честь, на имя, на наследие.
Восстань.
Никто никогда не просил Сандора Клигана встать.
Он чувствовал, как горячие слезы обжигают глаза, текут по щекам. Ему хотелось рявкнуть какую-нибудь грубость, чтобы доказать, что он по-прежнему ненавидит рыцарей и все, что с ними связано, но подходящих слов так и не нашлось. Сандор просто стоял, склонив голову и судорожно силясь вздохнуть. Он пытался понять, что делать дальше - выйти отсюда и вернуться обратно в пекло, к насмешкам, презрению и выпивке, или признать, что он - единственный, кто может прославить или разрушить свою новую жизнь. Проступки всех других рыцарей, ни прошлые, ни будущие, не имеют значения. С этого момента важно только то, что делает он сам.
После долгого раздумья Сандор бесцеремонно кивнул Честному Бедняку и повернулся, чтобы уйти. Ему не нужны были нудные молитвы, благовонные елеи и благочестивые речи. Он сделал то, что должно, а времени уже почти не осталось. Если он останется в живых, пусть кропят его елеями, сколько их душе угодно. А если погибнет – то тем более.
Сандор сжал губы в тонкую, жесткую линию. Теперь нужно найти гребаную ванну.
Наконец, после того как ему удалось помыться и его запах стал не столь оскорбительным для высокородных носов, он, вполголоса ругаясь, пригладил темные волосы гребнем и ухитрился побрить здоровую сторону лица, не перерезав себе горло. Ему принесли чистую одежду, простого кроя, зато из хорошей материи, и застежку для плаща в виде семиконечной звезды. Сандор ожидал увидеть псов дома Клиганов, но потом подумал, что, видимо, таким образом следует подчернуть его верность и значимость для Веры. Он застегнул пряжку и надел пояс с мечом. От знакомой тяжести ему стало как-то легче; в его новой жизни меч – единственное, что казалось настоящим.
Все вместе выглядело неплохо. Сандор оглядел свое отражение в зеркале. Он не был похож на рыцаря – ожоги, изможденный вид и полубезумные глаза никуда не спрячешь, - но, помытый, побритый, причесанный и прилично одетый, он уже ничем не напоминал испуганного Пса. Похож я на достойного человека? Что ж, увидим. Еще раз тихо выругавшись, просто чтобы напомнить себе, кто он на самом деле, Сандор повернулся и вышел.
У выхода из Великой Септы собрались посланники Веры, направляющиеся в Красный Замок, и Сандор присоединился к ним. Улицы Королевской Гавани были укутаны зловещим туманом, напомнившим Сандору о ночной битве. Холодный воздух обжигал горло. Людей на улицах почти не было, за исключением нескольких уличных мальчишек, прыскающих в разные стороны из-под копыт. Сандор вспомнил о Неведомом, которого он оставил у торговца в Дарри. Если этот жирный рябой ублюдок продал моего коня, он на своей шкуре прочувствует, что рыцари – это говнюки, которые славятся своим умением убивать. В этом была изрядная доля иронии, но Сандор решил не обращать внимания.
Наконец они проехали сквозь неприступные ворота Крепости Мейегора и спешились во внутреннем дворе. Очевидно, понимая, что его невиновность под большим сомнением, лорд Мейс Тирелл прислал слугу, который приветствовал инквизиторов Веры, отвел их в теплый хорошо освещенный кабинет и попросил подождать. Десница Короля, разумеется, чрезвычайно рад их визиту и возможности уладить все прискорбные недоразумения. Сандор уже через минуту перестал слушать эту жалкую льстивую болтовню.
Им предложили вино с пряностями, но Сандор отказался, чем удивил самого себя и окружающих, - ему хотелось сохранить голову ясной. Сердце колотилось резкими частыми рывками. Сир Роберт Сильный состоит в Королевской Гвардии. Он здесь. Будь я проклят, он здесь. Что если он сейчас войдет? Интересно, чудовище его узнает? Если так, Вере не стоит на него рассчитывать по части соблюдения протокола и судебной процедуры. В жопу протокол, на хуй процедуру, в пекло благовонные елеи. Он достанет меч и проткнет им этого ублюдка при первой же возможности. По крайней мере, это запомнится. Правда, Старший Брат тоже здесь, и, конечно, он вмешается, прежде чем дело дойдет до крайности.
В конце концов, через целую вечность явился лорд Мейс Тирелл. Он произнес подобающую случаю благочестивую речь, выразив озабоченность исчезновением короля, и еще раз подчеркнул, что не имеет ни малейшего представления, где находится его дочь; он, так же как и представители Веры, желал бы, чтобы она вернулась, дабы оправдать свое доброе имя. Что до королевы Серсеи, то ее поимка гораздо важнее. Разумеется, сир Джейме Ланнистер вернулся в свою камеру в Башне Белого Меча. Касательно слухов о том, что Хайгарден принес присягу Эйегону, – если это правда, то для него это такая же новость, как и для всех остальных. Он весьма убедительно играл свою роль, впрочем, другого выхода у него не было. Благополучие дома Тиреллов и власть самого лорда Мейса висят на волоске - особенно если король Томмен не объявится.
Сандор затаился в углу, уныло наблюдая за переговорами. Наконец дело дошло и до него.
- Милорд, рад представить вам человека, которого стоит благодарить за спасение города. Он храбро сразился с самозванным Таргариеном и тяжело ранил его, в результате войско противника было вынуждено отступить. Вера высоко ценит его заслуги перед короной, и мы надеемся, что вы также сочтете возможным сделать то же самое.
Сандор сделал шаг вперед, глядя в пол. Он услышал удивленный вздох, а потом Жирный Розан заговорил таким тоном, словно обнаружил в сахарном пирожном жирную личинку:
- Пес короля Джоффри? Тот самый, который взбесился в Солеварнях?
- Не пес, а человек, – произнес Старший Брат учтиво, но твердо. – Более того, рыцарь, посвященный и помазанный пред лицом Семерых. Сир Сандор искупил свои прегрешения, но перед судом Отца небесного я заявляю, что к зверствам, совершенным в Солеварнях от его имени, он не причастен.
Сир Сандор. Сандор скривился. Это, конечно, правда, но ему не хотелось, чтобы у людей вошло в привычку называть его «сиром». Лучше уж пусть проклинают, честное слово.
- Сир… Сандор? – Похоже, Мейс Тирелл не до конца смог переварить такую ошеломляющую новость. Его пухлые щеки побагровели. – Милорды, это что, какая-то шутка? Заверяю вас, что я обращался к вам открыто и честно и не заслужил подобного…
- Неужели? – Верховный инквизитор Праведных поднял бровь. – Тогда вы, конечно, сможете предъявить сира Джейме Ланнистера для немедленного допроса.
Даже несмотря на то, что его используют как пешку в этом дурацком балагане, Сандор не мог не порадоваться, увидев, как Жирный Розан увял, поняв, что капкан захлопнулся. Значит, Цареубийца тоже сбежал? Интересно, куда, подумал Сандор. Может, он сейчас вместе с моим дорогим не слишком покойным братцем? Тем хуже для него.
Мейс Тирелл затравленно огляделся.
- Вере… Вере известно, что я – верный приверженец богов и короля Томмена. Я же его Десница! Зачем мне помогать человеку, который злокозненно предал его?
- Есть еще одно дело – беззаконная казнь Вестерлингов и леди Рослин Талли, - еще один Праведный насел на лорда Мейса с другой стороны. Словно стая акул, почуявших кровь. – Возможно, сир Джейме виновен в других злодеяниях, но он единственный, кто прилюдно попытался остановить их убийство.
- Я не имею ничего общего с этим зверством! – запальчиво заявил лорд Мейс. – И насколько мне известно, Верховный Септон самолично подписал указы о казни, получив их напрямую от короля. Я никак не мог воспрепятствовать этому. Можете быть уверены, если бы мне стало известно об этих указах, я немедленно бы пресек эту глупость. Да, было ошибкой позволить вдове Молодого Волка сбежать из Риверрана, но суд… королевское правосудие – это последняя мера… зачем мне сталкивать государство в темные времена? Мое единственное желание – обеспечить благополучное правление короля Томмена!