Как только сир Роберт спустился вниз, Сандор выхватил меч и набросился на него.
Захваченный врасплох, великан, покачнувшись, ударился о стену, но с небывалой скоростью выправился. Закованной в сталь рукой он выхватил из-за пояса огромный меч размером с молодое деревце и нанес им удар, словно дубиной. Широкий клинок ударился о меч Сандора, соскользнул вниз и вновь взмыл вверх. Острые, как бритвы, лезвия мечей заскрежетали друг о друга, высекая искры.
Сир Роберт с размаху опустил меч, но Сандор отбил удар и перенес вес с ноги на ногу, заставив сира Роберта пошатнуться. Воспользовавшись преимуществом, Сандор сделал резкий выпад, целясь в грудь, но сир Роберт крутанул мечом, клинок Сандора соскользнул, и это дало великану время, чтобы восстановить равновесие. Он перешел в нападение, и каждый удар становился все сильнее. Сандор ждал, пока противник откроется, он ждал… ждал… и наконец дождался.
Сандор отступил, отбивая сильный боковой удар, но тут же сделал выпад, вложив в него всю свою немалую силу. Меч с гудением рассек воздух и вонзился в массивный белый нагрудник, оставив всего лишь длинную тусклую царапину.
После этого братья перестали сдерживать себя. Теперь они сражались, сходясь, словно титаны, и осыпая друг друга сокрушительными ударами. Они остервенело боролись друг с другом – уворачивались, делали ложные выпады, рубили, кололи. Сандор всем своим весом обрушился на сира Роберта и ударил его о стену. Сир Роберт упал на одно колено и уклонился от удара, и Сандору пришлось отпрыгнуть, когда меч великана едва не отрубил ему ноги. Сир Роберт встал и вновь вступил в схватку. Удары слева, справа, сверху, снизу – сталь звенела, скрежетала, скользила, искрила, но ни один из противников не мог взять верх.
Сандор и сир Роберт медленно кружили, восстанавливая дыхание, а потом одновременно бросились друг на друга. Они с грохотом и треском сшиблись и тут же отступили. Пот заливал Сандору глаза. Сильнее. Еще сильнее. Удары сыпались со всех сторон, но вокруг не было слышно ни звука, кроме тяжелого дыхания Сандора, скрежета стали и топота сира Роберта – нет, Грегора. Сандор не был уверен, узнал его оживший мертвец или нет.
Грегор первым освободился из смертельного захвата. Сандор еле успел пригнуться, уворачиваясь от огромного кулака, целящего ему в голову. Он пригнулся снова, увернулся – и не заметил удара слева. Перед лицом словно взорвалась раскаленная добела звезда, и Сандор понял, что у него раздроблена скула. Не в силах устоять на ногах, он тяжело рухнул на землю, прямо в замерзшую грязь. Остановившимся взглядом он смотрел, как чудовище медленно приближается к нему.
Время замедлилось, нет, остановилось. Меч Сандора лежал в нескольких дюймах от его бессильно сжимающихся пальцев, но эти дюймы казались милями. Белые доспехи Грегора были выщерблены и поцарапаны в тех местах, где Сандору удалось достать его мечом, но ни один из ударов не смог пробить тяжелую броню. Все шло к тому, что ему придется умереть медленно и…
И тут Сандор заметил у великана на набедреннике темные пятна копоти на белой стали, как будто кто-то ткнул туда горящим факелом. Нельзя сказать наверняка, но Сандору показалось, что Грегор оберегает эту ногу, словно он тоже ранен, словно там его слабое место…
Дым. Факел.
Мертвое тело. Погребальный костер.
Огонь.
И наконец обожженный мальчик понял, что делать.
Сандор перекатился через себя, и как раз вовремя, - меч Грегора с лязгом опустился, прорезав в грязи рваную борозду. Он вскочил на ноги и, борясь с дурнотой, побежал прямо к ближайшему факелу. Сандор вспомнил поединок под полым холмом, пустую черную глазницу Дондарриона, его пылающий меч. Он выхватил факел из подставки, поднял упавший меч и бросился на врага.
Сандор со всей силы ткнул факелом, с рычанием изрыгая проклятия, чувствуя, как от близости огня к горлу подкатывает тошнота. Он отбил сильный удар, нацеленный ему в затылок, стараясь вогнать пылающую головню прямо Грегору в забрало. Правда ли, что у него нет головы, как предположил Старший Брат? Но как может человек, даже если это оживший мертвец, обходиться без головы? Как он поймет, что ему делать, как вспомнит, как сражаться? Голову Грегора отправили в Дорн, к Мартеллам. Как выяснилось, зря, ведь две недели назад они выступили на стороне узурпатора Эйегона. Тогда чья же…
Нет. Думать нельзя. Это убьет его. Да, чудовище отшатнулось от огня, но это сделало его еще злее. Вот и хорошо. Просто отлично. Пусть знает. Пусть наконец-то узнает, каково это.
- Гори! – Сандор не узнал собственного голоса, искаженного яростью и мукой. Они рубили и кололи друг друга, перемещаясь по двору. Он пропустил скользящий удар и получил глубокую рану в плечо; каждый раз, поднимая руку, Сандор чувствовал, как она наливается свинцом все сильнее. По спине текла горячая кровь. – Гори, ты, ебаный урод, ГОРИ!
У нелюдя не было голоса, он не мог ответить. Вместо этого он бросился на Сандора, неумолимый, словно ночной кошмар. Пламя отразилось в стали клинка; двуручный меч рассек воздух. Грегор отвел факел от своего лица и прижал его к лицу Сандора. Чувствуя, как жадное пламя лижет кожу, Сандор закричал и выпустил факел. Тот упал в грязь, и Грегор наступил на него, превратив пламя в угли. Сандор услышал собственный крик, задыхающийся, беспомощный крик маленького горящего мальчика.
- Нет… Неееееет!
Он не понимал, где они находятся. Они сражались в темном лабиринте где-то под замком. Никто их не найдет, никто не поможет, никто не вмешается. Здесь только он и чудовище. Смерть совсем рядом. Смерть, огонь и поражение. У него не хватит сил, он всегда был слишком слаб против Грегора…
«Когда настанет время, - услышал он голос Алиенор, - ты и я, мы вместе расскажем королю, принцу Рейегару и всем остальным, какой он ужасный. Тогда они не посвятят его в рыцари. Он не истинный рыцарь, он чудовище. Ты и я…»
Но она мертва, мертва, уже много лет…
- Алиенор, - выдохнул Сандор, чувствуя во рту кровь и гарь. Он повернулся и сплюнул. – АЛИЕНОР!
Его пальцы сомкнулись на обломке факела. Там еще остался один уголек, еще осталась искорка, еще осталась надежда. Сандор дунул, и огонь начал медленно разгораться. Грегор надвигался на него, словно взбесившийся тур. Теперь было хорошо заметно, что он оберегает обожженную ногу. Раненая нога Сандора отказывалась ему служить, у него уже не было сил, но он не мог остановиться. Он уже перешел предел стойкости и углубился в дебри безумия.
Факел с треском разгорелся, ярко, словно звезда.
Сейчас или никогда. Сандор шагнул навстречу Грегору, подставляя себя под удар, и воткнул факел чудовищу в шею, в щель между шлемом и латным воротником. Из глубины памяти всплыло смутное воспоминание. Он плохо завязал воротник. Пика Грегора смотрит туда, куда ее направляет Грегор.
Меч ударился о грудь Сандора, с легкостью пробив кольчугу, куртку и дублет, словно их и вовсе не было. Сандор ощутил, как клинок входит в тело, почувствовал боль, пронзившую его от шеи до бедра. Он потерял равновесие и начал падать, но его перчатка зацепилась за наплечник Грегора и удержала их вместе. Факел вспыхнул под шлемом; чудовище дернулось и принялось извиваться, словно огромный червь, но не могло погасить огонь. Сандор продолжал сжимать факел, несмотря на то, что огонь охватил его руку. На обожженной коже начали вспухать волдыри, кровь толчками выливалась из глубокого пореза на плече и стекала по груди. Он нашарил меч и воткнул его под латный воротник Грегора. Наружу хлынула черная кровь и распространилась такая вонь, что впору было задохнуться. Силы Сандора иссякли, но он нашел в себе силы для последнего крика.
Грегор лежал на земле, горя, дымясь и корчась в конвульсиях. Сандор, шипя от боли, опустился рядом с ним на колени. Великан все еще сопротивлялся, но Сандор выхватил его кинжал, поддел им забрало шлема и нанес удар. Наружу хлынуло еще больше черной крови, и Сандор вдруг увидел его глаза…
Голубые.
Глаза Грегора никогда не были такими голубыми и такими испуганными.
Лицо Грегора никогда не было таким юным.