На миг ему вспомнились черепа, которые висели в тронном зале Красного замка, пока Роберт не велел отнести их в подземелье. Сквозь ныне разбитые ворота Драконьего Логова могли проехать тридцать рыцарей в ряд, а Балерион Черный Ужас не мог высунуть оттуда даже морду. Хорошо, что все последующие драконы рождались более мелкими и слабыми, иначе у Эйериса был бы свой Балерион.
При этой мысли Джейме стало как-то легче. Впрочем, миг спокойствия был недолог. Краем глаза он заметил какое-то движение, и прежде чем в его воспаленном воображении возник жуткий призрак, горящий желанием разорвать его на кусочки и сожрать его внутренности, ему стало ясно, что настал тот момент, когда они с сестрой в последний раз стали одним сердцем, одной душой, одним разумом.
Серсея Ланнистер вышла из-за накренившихся, покореженных каменных блоков в дальнем конце Логова, царственно ступая по разбитому полу. Она была такой же грязной, как и Джейме; платье порвано и испачкано, золотые волосы, остриженные наголо перед позорным шествием, отросли почти до плеч. Зеленые глаза сияли зловещим светом. Серсея шла, выпрямив спину, с высоко поднятой головой. Никогда прежде она не была столь прекрасной и никогда не была столь чужой. Джейме никогда ее так не любил и никогда так не ненавидел.
Серсея остановилась рядом с ближайшей колонной. Она держалась напряженно и выжидательно, словно ждала кого-то. Джейме гадал, сколько времени она провела здесь, скрываясь. Вряд ли долго. У нее никогда не хватало терпения ждать. Ей удалось выбраться из подземной клоаки, и она знала, куда идти, - никто не станет искать ее в обгорелых заброшенных развалинах Драконьего Логова, которое словно самой судьбой предназначено для поверженных королей и королев. Похоже, это ее первый и последний разумный поступок.
Джейме оперся левой рукой о покрытые плесенью мраморные перила и, перемахнув через них, спрыгнул вниз. До пола было десять или пятнадцать футов, и он вполне грациозно приземлился в нескольких ярдах от Серсеи.
- Добрый вечер, сестра.
Серсея резко обернулась и заметила его. Она, прищурившись, сверлила его взглядом, ничем не выказывая удивления или страха.
- А, это ты. Стоило догадаться, что в твоей пустой красивой головке созреет какой-нибудь идиотский героический план. Впрочем, вряд ли теперь к тебе можно применить слово «красивый».
- Называй меня, как хочешь. – Джейме встал перед ней, скрестив руки на груди, - отчасти чтобы показать свою решимость и непокорность, а отчасти чтобы скрыть кровавое пятно на рубахе. – Я не позволю тебе осуществить то, что ты задумала.
- То, что ты задумала, - передразнила Серсея, вложив в эти слова достаточно презрения, чтобы свалить взрослого дракона (неплохое сравнение, учитывая, где они находятся). – А ты вообще знал, чего я хочу? Ты никогда ничего не знал. Полагаю, сейчас ты жалеешь себя, не так ли? Будешь плакаться, что твоя беззаботная жизнь стала слишком тяжелой? Да уж, это нечестно, что золотой мальчик из дома Ланнистеров пал так низко. Хотя нет, подожди. Дай подумать. Ничего подобного. Еще как честно.
- Я здесь не за тем, чтобы спорить о прошлом. – Джейме сделал неуловимое движение, преградив ей путь. – Сдавайся, пойдем со мной по-хорошему, и у тебя будет возможность остаться в живых. Иначе…
Серсея расхохоталась. Звук ее смеха зловещим эхом отдался от высоких стен, и Джейме показалось, что тысячи призраков смеются вместе с ней.
- Сдаться? - сказала она. – Подчиниться? В который уже раз. Я вышла замуж за того, кого выбрал отец. Я старалась поддержать честь семьи. Я лежала, раздвинув ноги, когда мой пьяный олух-муж насиловал меня. Я держала рот на замке всякий раз, когда мне хотелось высказаться. В моей жизни не было никого, кроме детей, но и тех у меня отобрали. Ты был единственным, кого я хотела, Джейме. Только благодаря тебе я могла смотреть на себя по утрам, только благодаря тебе я знала, что я – человек, а не просто тень, призрак, не просто вечно ноющая глупая баба. А теперь даже ты отвернулся от меня.
- Ты сама в этом виновата. – Джейме старался говорить холодным и жестким тоном, но он чувствовал, как грудь сдавило от боли. Ему невыносимо было видеть ее такой. – Но тебе не обязательно заканчивать все вот так, ты можешь…
- Что я могу? – спросила Серсея, и холодная расчетливость в ее голосе пугала даже больше, чем безумный смех. – Ждать, когда Вера устроит подставной суд и в любом случае признает меня виновной, а распутная дочка Мейса Тирелла чистенькой выйдет на свободу? Она тоже сбежала, поэтому во всем обвинят меня одну. Ждать, пока меня закуют в цепи, запрут в клетку и вырвут когти? Мне плевать, что все думают, будто со мной покончено. Мне вообще плевать, что обо мне думают. Я оставила свой знак, свое наследие. Теперь все будет по-другому. Может быть, люди запомнят хотя бы одну из женщин дома Ланнистеров. Матушка была бы довольна.
- Матушка? Ты смеешься? Наша мать пришла бы в ужас от того, что ты…
- Да замолчи ты, - сказала Серсея. – Конечно, ты думаешь, что наша мать была нежной и доброй, этаким маяком света и благочестия для всех нас, и только ее печальная и безвременная кончина не позволила нам стать такой же счастливой семьей, как долбаный Нед Старк, его замороженная жена и их волчьи отродья. Что ж, да будет тебе известно, что ты ошибаешься, - как, впрочем, и всегда. Ты думаешь, наш отец, грозный лорд Тайвин, позволил бы, чтобы дома им помыкала женщина, которая заставляла бы его читать вечерние молитвы и раздавать подарки беднякам? Женщина, которая пыталась бы помешать ему уничтожить Рейнов и Тарбеков и тем самым вернуть славу потускневшему имени нашего дома? Мать была такой же кровожадной сукой, как и я, понимаешь? После того как Джофф отрубил голову Неду, Старки провели всю свою короткую жизнь в попытке воссоединиться. Семья оказалась раздроблена, и им уже не удалось встать на ноги. А вот мы, Ланнистеры, с самого рождения разобщены. Это просто медленное умирание, мы все время ускользаем друг от друга во тьме. Если бы мы держались вместе, то стали бы династией, которую так мечтал построить отец. А вместо этого вот что с нами стало. Но я этого не допущу. Я не стану умирать, скуля и прося пощады.
Джейме нечего было ответить. Он чувствовал, что ему нужно что-то сказать, вступиться за безупречный образ его леди-матери, который он с девяти лет хранил в своей душе как последнюю защиту против мрачной реальности. Неужели все было предрешено? Был ли у нас хоть один шанс? Ему хотелось считать речи Серсеи просто лихорадочным бредом, но он понимал, что это самые разумные слова, которые он когда-либо слышал из ее уст. Если Ланнистеры всегда платили свои долги, то самый крупный, самый страшный долг может быть отплачен только местью.
Он много чего хотел сказать ей, но вместо этого лишь спросил:
- Кого ты ждешь?
- Его мудрость Галлина. – Серсея тонко улыбнулась. – Он чрезвычайно трепетно относится к приказам своей королевы. Квиберн передал мой приказ в Гильдию алхимиков, и Галлин с большим усердием все исполнил.
- Дикий огонь. – Джейме тайком крепче прижал рубашку к боку, чувствуя, как горячая кровь затекает за пояс бриджей. – Серсея, ты правда хочешь играть с диким огнем?
Ее глаза сверкнули расплавленным золотом.
- Играть? – огрызнулась она. – Нет, жалкий слабак, я ни в коем случае не собираюсь играть с ним. Думаешь, я ребенок, который увидел что-то блестящее и не понимает, что это змея и она опасна? Джоффа убили. Мирцеллу убили. Томмена убили. Меня тоже убьют, как только представится возможность. Их нужно сжечь, Джейме. Всех их нужно сжечь. А если ты попытаешься меня остановить, я сожгу и тебя.