Дени оставалась в каюте вместе с Ирри, Чхику, Миссандеей и Пенни, наблюдая, как бешено пляшет пламя масляной лампы. Корабль качало и трясло, в иллюминаторы ударялись брызги кипучей пены. Хотя этот шторм не был столь силен, как тот, что настиг их по пути в Валирию, но он показался Дени более… неистовым. Как будто это не просто зимняя буря, - как будто это сама тьма охотится за ней. Внезапно она с ужасом подумала о своих детях, парящих над морем. Даже самый сильный шторм не способен сбить дракона с небес или причинить ему серьезные повреждения, - разве что окатит водой разок-другой, - но драконы не бессмертны. Дени все никак не могла отделаться от глупой мысли, что буря разразилась не просто так, ее вызвали какие-то высшие силы. А если это правда…
Качка усилилась. Всех четырех девушек тошнило, и даже Дени чувствовала дурноту. Ее кидало и швыряло, словно крысу в трюме, и она боялась, что даже столь многоопытный моряк, как Виктарион, не сможет удержать выбранный курс. До Драконьего Камня не меньше недели пути. Им нужно проплыть через Ступени (а это непростое дело даже при хорошей погоде), а потом пересечь Узкое море, и при этом не попасть в одну из бесконечных войн между Миром и Тирошем. К тому же ходят слухи, что у берегов Вестероса рыщут пираты. Неделя – это слишком долго. Ей внезапно страстно захотелось подняться на палубу, призвать Дрогона, забраться ему на спину и полететь навстречу буре. Я появилась на свет в ночь, когда самый страшный шторм на людской памяти в щепки разметал флот моей семьи. Может быть, ей следует точно так же вернуться?
Борясь с искушением, Дени сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. Я не утону. Ни за что. Это невыносимо - сидеть, скорчившись, в тесной вонючей темной каюте, когда с каждым новым ударом волн все, что не прибито к полу, падает и грохочет… Она закрыла глаза, и тут же перед ней пронеслось все то, что ей довелось увидеть и пережить в Асшае. Юный златовласый рыцарь, перерезавший горло ее отцу. Пол, забрызганный кровью. Шрамы на теле ее матери, печальные синие глаза ее брата Рейегара, исчезающие среди тьмы и праха. Сир Джорах и аэроманты, ворвавшиеся в самое сердце Красного храма, чтобы спасти ее от гибели. Куэйта, обнажившая дымящуюся рану в груди. Дрогон, с криком пролетающий сквозь огненные врата…
Дени вскинула голову.
- Слышите?
Бледные напуганные служанки с ужасом уставились на нее.
- Это буря, кхалиси.
- Нет, не буря… - Дени неуверенно поднялась на ноги. – Это… - Она крутила головой по сторонам, пытаясь понять, откуда идет звук. Он пробивался сквозь рев ветра и волн, просачивался, словно змея в траве, проникая в ее уши. Крик, плач, всхлипывания, - как будто где-то рядом рыдает брошенный ребенок. Дени похолодела. Рейего. Это невероятно, но он здесь, она была в этом уверена. Нужно его найти. Дени услышала, как Дрого зовет ее по имени. До нее донесся предсмертный вопль Визериса, в муках умирающего под шлемом из расплавленного золота. Они здесь, совсем рядом, колотят в дверь, просят впустить их. Их крики оглушали, терзая ее слух. Вдруг знакомые черты Ирри начали расплываться, сквозь ее лицо проглянул смертельный оскал черепа, и Дени увидела свою служанку Дорею, погибшую в Красной Пустыне. «Кхалиси», - прошептала мертвая лиссенийка, и кровь потекла у нее по подбородку.
Дени вскрикнула и отшатнулась. Она споткнулась и упала, а из всех углов на нее наступали новые призраки. Джорах в окровавленной рубашке. Сир Барристан, обгоревший до неузнаваемости, - нетронутыми остались только глаза, в которых плескалась немая мольба. Дени прикрыла голову руками, а призраки все надвигались на нее, и она уже больше ничего не слышала, кроме их ужасных криков. Все они мертвы, а она жива. Поэтому они хотят убить ее. Ей почти хотелось этого, просто чтобы эта мука наконец закончилась. Ей стало холодно – и этот холод был дурной, отравленный, неправильный. Дени казалось, что демоны пожирают ее кусок за куском. Это не просто шторм. Это проклятие.
К счастью, через некоторое время она потеряла сознание. Дени не знала, сколько времени провела без чувств, но когда открыла глаза, то обнаружила, что лежит на своей койке, укрытая ворохом одеял. Ее трясло, тошнило и кружило, словно ее кто-то сильно ударил по голове. Едва придя в себя, она тут же снова провалилась в наполненный кошмарами сон, пока не проснулась в холодном поту. Дени смутно подумала, что, видимо, они все-таки не утонули и корабль более или менее цел, но мысли ускользали от нее, словно мокрая трава, и она снова погрузилась в беспамятство.
Наконец она очнулась. В ушах громом отдавалась тишина. Горло горело от жажды. Дени попыталась позвать служанок, но была слишком слаба, чтобы заговорить, поэтому ей пришлось ждать, пока наконец они не встали над ней, словно искаженные отражения в разбитом зеркале.
- Кхалиси?
Дени еле заметно кивнула. Она по-прежнему не могла вымолвить ни слова, но служанки, заметив в ее глазах немой вопрос, рассказали ей, что, по расчетам Виктариона, до Драконьего Камня всего день пути. Однако пережить шторм удалось дорогой ценой. Шесть кораблей бесследно исчезли, еще три еле держатся на плаву, и даже их собственный корабль получил тяжелые повреждения. Но что хуже всего, мешок с драконьим стеклом развязался, и весь запас, собранный Марвином, рассыпался по полу трюма. Какие-то обломки еще можно использовать, но большинство превратилось в осколки. Служанки также сообщили, что все они остались целы только благодаря Марвину – мейстер применил какое-то колдовство, утихомирившее ярость бури. Но он убежден, что этот шторм возник не сам по себе, - какая-то темная сила призвала его из морских глубин. Маг склонен верить, что тьма распространилась далеко к югу от разрушенной Стены и черной волной накрывает Вестерос.
Дени с горечью выслушала все это. Она и раньше догадывалась, что какие-то сверхъестественные силы вырвались на свободу, но когда эту догадку подтверждает столь искушенный в магии человек, как Марвин, - это совсем другое дело. Если это правда… Дени с ужасом подумала, что опоздала. Даже часы, потраченные в Лиссе, оказались лишними, не говоря уже о месяцах, проведенных в Миэрине. Теперь она уже не может подняться в небо на Дрогоне – даже при попытке сесть у нее закружилась голова. Иные знают, что я иду. Они знают, что я представляю угрозу, и желают моей смерти.
Последний отрезок пути Дени провела как в бреду, словно блуждая посередине между жизнью и смертью. Она то засыпала, то просыпалась. Когда Ирри поднесла к ее губам чашку с бульоном, она с трудом сделала несколько глотков. Наконец к ней пришел Серый Червь. Евнух завернул ее в одеяла и на руках вынес на палубу.
- Смотрите, ваше величество, - тихо сказал он. – Вы почти дома.
Дени прищурилась, стараясь сфокусировать слезящиеся глаза, и увидела темное пятно на горизонте, которое медленно приобрело очертания мрачного замка, стоящего на черной скале. Дени сразу узнала его, хотя ей было всего несколько часов от роду, когда она покинула остров. Она почувствовала острый запах серы, увидела беспокойные волны, бьющиеся о скалы. Но что-то в облике замка было не так. Дени вспомнила рассказы Визериса о полуразрушенном замке Харренхолл, - король Харрен Черный достроил его в тот самый день, когда Эйегон Завоеватель высадился в Вестеросе. Драконий Камень был засыпан снегом – странное дело, ведь в сердце острова пылает вечный огонь, согревая мертвые скалы. Окна замка потусторонним взглядом смотрели на пришельцев, прибой с глухим рокотом бился о камни. Дени ожидала ощутить радость при виде родового гнезда своей семьи, в котором она родилась, но вместо этого на нее нахлынула волна отвращения.
- Вот он, - выдавила она. – Драконий Камень.
Запрокинув голову, Дени озирала замок. Послышался скрип кабестана – Безупречные приготовились отдать якорь.
- Да. – Серый Червь с тревогой взглянул на нее. – Если вашему величеству холодно, ваш слуга снова отнесет вас вниз. Ваш слуга подумал, что вы захотите взглянуть.