Как это сделать? Она выпила питье, и оно отняло у нее зрение, потом она выпила другое, и зрение вернулось. Может быть, нужно выпить какое-то зелье, чтобы заморозить сердце?
- Нет, - сказал добрый человек, отвечая на ее мысли. – Ни один яд не сделает это за тебя. Только ты сама можешь убить в себе любовь и ненависть. Но ты не обязана делать это, дитя. Тебе двенадцать, почти уже тринадцать. Скоро ты расцветешь. Скоро ты станешь женщиной. Ты можешь приносить в этот мир жизнь, а не смерть. Даже для Арьи из дома Старк настанет время, когда месть перестанет быть блюдом, которое подают в доме лорда. Кроме того, ты никогда не освободишься от того, кто ты есть. Ты просишь дар у Многоликого бога, но ты хочешь подарить его только тем, кого ты ненавидишь, кто причинил тебе вред. Кому ты хочешь принести дар?
«Сиру Грегору, - подумала девочка.– Дансену, Раффу-Красавчику, сиру Илину, сиру Меррину, королеве Серсее».
- Я не помню.
- Ты лжешь, и неумело. – Добрый человек взял ветку винограда из вазы. – Ты была Кошкой каналов и продавала устрицы и мидии вместе с Бруско, ты была попрошайкой Слепой Бет. Но все это - только видимость, всего лишь маски, которые ты меняешь, словно скоморох. Под ними ты всегда Арья.
- Нет. Неправда.
- Так докажи это. – Добрый человек сьел виноградину. – Пришло время в твоем обучении, когда ты должна совершить что-нибудь очень… значимое. Один человек пришел в этот дом и помолился о смерти другого человека. Ты должна это сделать.
- Я уже делала это. Я убила того старика, который писал плохие бумажки.
- Дитя, - сказал добрый человек. – Ты вчера дышала? Ты ела? Ты дышала и ела. Сегодня ты должна дышать и есть?
- Да, - признала она.
- Вот что значит быть на службе у Многоликого бога. Ты справишься с этим, Арья из дома Старк?
- Да, я справлюсь.
- Именно так. Значит, ты сделаешь это.
Арья поколебалась.
- Кто этот человек?
- Кто-то помолился о его смерти. Может быть, он молился за себя.
- Это кто-то, кого я знаю?
- А кого ты знаешь, дитя?
Я много кого знаю. Знаю Бруско, Брею и Талею, капитана Териса и его сыновей, знаю Пинто, который позволил мне просить милостыню в его трактире, и купцов из Мусорной заводи, а еще Мерри и ее шлюх в порту. Я знаю моих родных, которые умерли, и моего брата Джона на Стене, а еще Пирожка и Джендри. Хорошо бы снова увидеть его глупое лицо. Она ударила его мечом и обозвала упрямым ослом. Интересно, он еще работает кузнецом на Братство, под полым холмом? Они его даже в рыцари посвятили.
Добрый человек все еще ждал ответа.
- Я никого не знаю, - сказала она.
Тот улыбнулся.
- Значит, это не кто-то, кого ты знаешь.
- Он важный человек?
- В этом доме важен любой человек. Любая жизнь. Любая смерть.
- Это еще один купец?
- Нет. Он не купец.
- Как его зовут?
- Имя - это всего лишь звук, дитя. Просто слово. Оно лежит на поверхности его души, как и его лицо, или твое лицо. Имя – не значит человек.
«Он не скажет мне, кто это, - поняла девочка.– Это не имеет значения. В Браавосе нет никого, кто был бы важен для меня».
- Когда я должна это сделать? – спросила она.
- Когда будешь готова. Тебе понадобится новое лицо. – Добрый человек завершил трапезу. – Пойдем.
- Когда я вернусь сюда?
- Как только дело будет сделано.
Он прошел вместе с ней через комнату, открыл дверь и повел ее по узкой лестнице. От каменных стен исходила сырость, было душно, и девочка невольно взмахнула руками, словно отгоняя рой мелких насекомых. Они спускались все ниже, мимо келий, куда послушники приносили тех, кто накануне ночью пил из фонтана. Вниз, в комнату, где хранились лица.
- Сядь, - сказал ей добрый человек. – Теперь закрой глаза.
Она послушалась. Такое с ней уже было, и теперь она готова к уколу и повороту ножа, к струям горячей крови, текущей по щекам, к медному привкусу на губах, к пальцам, разминающим кожу, словно глину, и к новому лицу, прилаженному к ней.
- Как оно выглядит? – спросила она у доброго человека.
- Это хорошее лицо, лицо невинной девочки. Милое и славное, но не такое приметное, чтобы на него хотелось посмотреть еще раз или можно было запомнить, увидев в толпе. Лицо, заслуживающее доверия. У него есть имя?
«Кэт», - едва не сказала она, но вспомнила, что Кэт мертва. Санса. Нет, Санса тоже мертва. Ее убил Бес, или королева. Но за пределами этого дома она не могла быть никем.
- Лианна, - ответила она. – Ее зовут Лианна.
- Ты хочешь сказать, тебя зовут Лианна. Это вестеросское имя, северное имя… хотя ты говоришь гораздо лучше, чем раньше, никто не примет тебя за коренную браавосийку. Кто ты, дитя?
- Лианна Сноу.
Джон не ранен и не мертв. Я бы знала.
- Пусть будет так. – Добрый человек как будто не одобрял ее выбор, но и не возражал. – Открой глаза. Все готово.
Девочка открыла глаза. Лицо слегка покалывало. Когда добрый человек подал ей зеркало, она увидела голубые глаза, рыжеватую косу, круглые щеки с легкой россыпью веснушек. Я не похожа на северянку. Ее отец всегда говорил ей, что она похожа на тетю Лианну, но эта Лианна была совсем не такая. Волчьих снов больше не будет.
Она поднялась на ноги.
- Куда мне идти? Мне понадобятся какие-то вещи?
- Кое-что понадобится. Теперь слушай внимательно. Ты должна найти куртизанку по имени Летняя Дева. Она приведет тебя к человеку, которому ты вручишь дар.
- Куртизанку? – скептически повторила девочка. О браавосских куртизанках ходили легенды: элегантные, усыпанные украшениями, загадочные женщины, чьи силуэты мелькали за полупрозрачными занавесями, они катались в сумерках на резных лодках в виде лебедей, с гондольерами, шутами и танцовщицами, разодетыми в пышные наряды. Черная Жемчужина, Сардинья Королева, Поэтесса… все они были красавицы, говорили на двух или трех языках, играли на высокой арфе и писали стихи об утонченной любви, божественно танцевали и были усладой для лордов и королей со всего света. Говорят, одна ночь с такой куртизанкой могла стоить мужчине половину состояния.
- Именно, - подтвердил добрый человек.
- А где мне ее искать?
- Сегодня спектакль в «Сфере». Она придет посмотреть.
Девочка кивнула. Она знала «Сферу» - театр рядом с большой вестеросской септой. Там была своя труппа актеров и человек, который писал для них трагедии и фарсы. Однажды она узнала о нем три вещи: его зовут Виллем Вер, он слишком много пьет и вечно должен Железному Банку. Зато он превосходный бард.
- И что мне сделать, когда я встречу ее там? Что мне сказать?
Добрый человек одарил ее загадочной улыбкой.
- Я не знаю. А что бы ты сделала?
С этим напутствием она покинула Черно-Белый дом.
Когда девочка вышла на улицу, светило солнце, что для Браавоса большая редкость. Обычно город окутан туманом, и острова словно накрыты мягким серебристым одеялом, но сегодня видимость ясная на несколько миль, и девочка видела Титана и галеи, стоящие в гавани. Между домами змеился лабиринт каналов, некоторые из них были широкими, словно проезжий тракт, в них сновали купеческие гондолы. Купцы орудовали шестами туда-сюда и выкрикивали названия своих товаров: шелк и кружева из Мира, слоновая кость и стекло из Волантиса, вино и зерно из Норвоса, драгоценные камни и специи из Лисса.
Обычно те или иные из девяти Вольных городов воюют друг с другом, поэтому каждый раз нужно гадать, что в данный момент есть на продажу, но Лианна Сноу пришла не для того, чтобы покупать. Она потратила одну из немногих имеющихся у нее медных монет на проезд в гондоле, которая следовала к септе. В Браавосе почитают все религии; здесь есть септа Семерых, красный храм Рглора, Черно-Белый Дом, храм Церкви Звездной Премудрости, странные святилища летнийских и квартийских божков, гарпии старых гискарских городов. Чего здесь нет, так это богорощи, потому что в Браавосе не растут деревья. Со всех сторон он окружен водой.
Старые боги не видят меня. Девочка решила, что Лианну это должно беспокоить. За все время пребывания здесь она прониклась странной привязанностью к Браавосу. Он был основан рабами, которые разбили свои цепи, и до сих пор ни один человек здесь не мог быть продан и куплен за деньги. Это город для свободных людей.