Я же была так рада, что сон убежал от меня куда-то далеко и явно не собирался возвращаться, принявшись готовить на костре принесенную рыбу, надеясь накормить как можно больше Беров, когда услышала напряженный голос Короля из-за ширмы:
- Козявка, чем воняет?....
Тяжело вздохнув, я недовольно покосилась на ширму, где можно было рассмотреть неясные очертания лежащего Ледяного.
- Во-первых, не воняет, а пахнет. Я рыбу готовлю. А во-вторых...почему именно козявка?
- Медвежья вша?...
- А нельзя меня просто по имени назвать?
- Я его постоянно забываю, - фыркнул Король, тут же забыв о нем снова, когда протянул, - и ты...готовишь?
Не понимая еще пока, что в этом такого странного, я медленно кивнула, добавив вслух на тот случай, если Король не мог видеть сквозь ширму:
- Ну да. Рыба, Костер. Горячая еда.
Видя, как Ледяной зашевелился за ширмой, приподнимаясь на локтях, и вытягивая голову вперед, я поморщилась, осторожно предупредив:
- Ваше холодное и ледяное, вам бы лучше лежать и не двигаться...
- Кто сказал?
- Я....
Ледяной лишь фыркнул так, что ширма трепыхнулась, пробухтев недовольно и явно превозмогая свою жуткую боль:
- Не родился еще такой человек, который будет указывать мне, что делать!
- Я не указываю, я вас прошу. Лежите. Если не хотите, чтобы ваши кишки болтались ниже коленей...
Ледяной снова фыркнул, захрипев, но гордо отчеканив:
- У Беров БОЛТАЕТСЯ только коса за спиной, все остальное...
- Я поняла! Можете дальше не продолжать!
Не выдержав, я улыбнулась, покосившись на Беров, которые делали вид, что спали, приглушенно посмеиваясь, пока по залу не раздалось грозное и яростное:
- ЦЫЦ, МАТЬ ВАШУ!
Не уверена, что несколько сотен Беров могли уснуть в одночасье, но что стало в миг тихо это было определенно и забавно. К счастью, Король все-таки угомонился, с тихими проклятьями снова растянувшись на своей кровати, только молчать долго не смог, когда снова раздался его голос:
- Козявка....ты же понимаешь, что ты должна накормить Короля?
- Должна? - удивленно хохотнула я, почему-то совершенно не опасаясь ярости этого величественного Бера, наверное, осмелев оттого, что рядом со мной спали Север и Лютый, решив передразнить кое-кого, когда изрекла, - Не родился еще такой Бер, который...
- А вот и родился! Север!....
- От меня-то что надо? - недовольно пробурчал сквозь сон Север, чуть улыбнувшись, когда я тихо рассмеялась и, обхватывая мои ноги своими мощными руками, но по-прежнему не открывая глаз.
- Скажи своей мелкой жене, чтобы она меня покормила.
- Нормально попросите, покормит.
Поцеловав Севера в уголок улыбающихся губ, и настойчиво убирая от себя его руки, которые даже сквозь сон пытались шалить и залезть под мою одежду, я с интересом косилась на ширму, когда Ледяной снова притих, что-то недовольно бормоча себе под свой королевский нос.
- Так как ты говоришь тебя зовут?....
Закусив губу, чтобы не рассмеяться я выдавила кратко:
- Мия.
Как-то не верилось, что этот большой древний Бер с несносным характером опустит свое королевское высочество до самого льда, чтобы попросить меня о еде. Только, кажется, я все-таки знала его так же плохо, как его ледяного сына, который не был таким отрешенным и обмороженным, как казался сначала.
- Ага....Козявка Мия, ты покормишь меня своей рыбой?
Даже не знаю, как этим холодным жестоким Берам удавалось становиться такими милашными, когда я снова вся растаяла, не смотря на мороз этой медвежьей страны, улыбнувшись и кивнув:
- Покормлю, конечно, ваше Величество.
- Слышали, говнюки, как надо обращаться к вашему Королю? А то батя, да батя.....Свирепый!
- ...я сплю....
- Не обманывай отца! Тащи ей тарелку и побольше, ваш Король голоден!
Я лишь сокрушенно покачала головой, виновато изогнув брови, глядя на Свирепого, который нехотя поднялся со своего места, где пытался уснуть, однако, не сказав отцу и слова против, неспеша покидая общий зал для сна и чуть подмигивая мне.
Скоро с половиной большой рыбины в пол метра длинной на большой тарелке, я осторожно перебиралась через спящих и притворяющихся спящими Беров, чтобы пройти за святая святых - ширму, которая отделяла некую спальню Ледяного от общего зала.
И снова я искренне поражалась тому, как он мог не только говорить и даже двигаться, а просто ВЫЖИТЬ! Его рана выглядела ужасающе - припухшие и покрасневшие края разодранной кожи, которые скреплялись рыбьими костями, буквально пульсировали от боли, на фоне мертвецки бледной, почти серой кожи. Вот только глаза Короля смотрели твердо и настойчиво, не поддаваясь приступам боли. Глядя в эти глаза, не возникало даже мысли о жалости - столько в них было силы и жажды жизни, - и я осторожно опустилась на колени у его кровати, поставив тарелку с дымящейся от жара рыбой на самый край, принявшись осторожно отделять небольшие кусочки, смутившись, когда поняла, что мне придется кормить его с рук, потому что здесь не было столовых приборов.
- Я не укушу тебя, - усмехнулся Ледяной, откидываясь на свернутые меха, которые заменяли собой подушку, сверкнув своими пытливыми пронзительными светло-голубыми глазами, - не бойся.
- Я не боюсь.
- Я знаю.... Смелая Козявка.
- Вы хотели сказать МИЯ?
- Я сказал то, что хотел, а теперь корми меня уже...и не вздыхай так. Бывают Беры и похуже.
Чуть улыбнувшись, я потянулась вперед, осторожно положив кусочек горячей рыбы в рот Ледяного, стараясь сделать это так, чтобы не задеть пальцами его губ или клыков. Только Бер был осторожен, не шелохнувшись, пока я не убрала свою руку, чтобы отломить еще один кусочек.
- Я знаю...после вашего сына, кажется, уже ничего в этой жизни не страшно.
На самом деле я хотела пошутить, но растерялась, когда подняла глаза, увидев, как изменился взгляд Ледяного, словно внутри черного зрачка прорвалось что-то, выпуская океан боли и горечи.
- Прошу прощения...я не хотела....
Только Ледяной закрыл устало глаза, но на миг мне показалось, что в них блеснули слезы, отчего душу защемило, и я потянулась вперед, неожиданно испугавшись за него....
- Ваше Величество....
-....моя человеческая жена готовила для меня...
Я даже не поверила сначала, что голос Ледяного может быть такой тихий и ...сломленный....если бы не видела, как движутся его губы.
- Тридцать лет в этом месте не было аромата еды...тридцать лет мне казалось, что я похоронил свою боль подо льдами...я сына не видел тридцать лет....
Пока не появилась я и все не испортила.
Потянувшись вперед, я осторожно положила свою холодную ладонь на горячую руку Ледяного, чуть сжав ее, не в силах выразить того, как мне жаль и что моя вина за все происходящее не знает границ, только Бер чуть улыбнулся, приоткрыв глаза, в которых печаль не собиралась уходить надолго:
- Знаешь, я никогда не понимал, как можно любить рагу...а вот ее супы были просто божественны. А твой муж? Что любит он?
- Сырое мясо, - чуть улыбнулась я почему-то грустно, вид, как губы Ледяного растянулись сильнее, обнажив его клыки.
- Он истинный Бер.
Замешкавшись на секунду, я растеряно молчала, разрываясь между желанием узнать, что же стало с женой Ледяного и как во всем этом был замешан Лютый, и тем, чтобы сказать, что мне жаль...что мне так безумно жаль, что все повернулось таким образом. Только Король Белых чуть потянулся вперед, снова приоткрыв рот, куда я поспешно положила еще один кусочек рыбы, видя, как он снова улыбнулся:
- Приготовишь для меня завтра что-нибудь?
- Конечно, - радостно пообещала я, уже зная заранее, что это будет суп, почему-то снова смутившись, когда подумала, что вряд ли этому будет рад Лютый.
Берам не нужно читать мысли. Они чувствуют все так, что порой становится даже страшно. Вот и снова я подумала, что этот нюх меня пугает, когда Ледяной вдруг проговорил:
- Ты знаешь, что все Беры нарекаются именами только после перехода, когда могут показать себя в своей единой сущности?...А мой сын был наречен Лютым с рождения, потому что никто из Беров не был рожден в столь диких условиях, оставшись при этом в живых.