— Я бы хотел проверить оборудование и снаряжение.
— Не беспокойтесь. Я лично проверил весь груз и могу заверить вас, что он полностью соответствует согласованным спискам. Наша фирма очень заинтересована в успехе вашей экспедиции, так что можете быть уверены — все на месте, ничего не забыто. Прошу к автобусу.
Андрей отдал команду, люди зашевелились, разбирая свои вещи, и следом за ним потянулись в сторону автостоянки. Там оперативно погрузились в новенький «ПАЗик» и через полчаса подъехали к аэродрому, где здоровенная туша МИ-8Т уже раскручивала винты. Все быстро поднялись по кормовой аппарели в салон и расселись по скамьям вдоль бортов. Машина плавно оторвалась от земли, развернулась и, набирая высоту, устремилась на восток. Внизу проплыла голубая лента Енисея, затем потянулась дремучая, почти нехоженая, тайга, изредка прорезанная ниточками мелких речушек. Вполне привычный пейзаж.
Лететь предстояло около часа. Рев двигателей немилосердно рвал барабанные перепонки, нормально разговаривать в таких условиях было невозможно, поэтому Андрей просто сидел и смотрел на летящих вместе с ним людей, периодически посматривая и на своего зама. Молодежь, как ей и полагается, прилипла к иллюминаторам, высматривая что-то внизу, старички же сидели спокойно и расслаблено. Михайленко тоже сидел с равнодушным видом бывалого человека. Бородулин начал исподволь рассматривать его и заочное ощущение неприязни к непрошенному заму снова всплыло и, пожалуй, даже усилилось. Представитель заказчика был… весь какой-то лощеный, чересчур гладкий, что ли. Аккуратно одет в новенький камуфляж и новые трекинговые ботинки, на гладком лице аккуратная тоненькая «шкиперская» бородка. Да и говорит-то как гладко, пожалуй, даже слишком гладко. Но при этом взгляд уверенный, осанка прямая, рукопожатие твердое. Да и, судя по всему, далеко не слабак. Чувствуется сила и в теле, и в характере. Но в то же время Андрею мерещилось в нем что-то неуловимо неприятное. Но вот что? Может, просто предубеждение? Ладно, время покажет. Да и общаться-то с ним придется всего две недели, авось не успеет опротиветь.
Вертолет, заложив небольшой вираж, пошел на снижение. Внизу появился поселок в два десятка домов, стоявший на берегу не то большого ручья, не то маленькой речушки. В иллюминатор было видно, как от домов к вертолетной площадке бегут люди. Видимо, вертолет в этих краях нечастый гость.
Пилот не собирался задерживаться здесь, и даже не стал глушить двигатели. Все скопом быстро, в считанные минуты перекидали вещи в оперативно подогнанный бортовой «Урал». Мужичок из местных о чем-то быстро переговорил с командиром экипажа. Тот, недолго подумав, кивнул. Мужичок махнул кому-то рукой, подхватил видавший виды брезентовый рюкзак и побежал к аппарели. Следом за ним кинулись две женщины, тоже с грузом. Едва троица скрылась в вертолете, как створки люка закрылись, машина поднялась в воздух и вскоре исчезла из виду. Не дожидаясь этого, Михайленко приглашающим жестом указал на грузовик. Люди, помогая друг другу, залезли в кузов, устроившись на скамейках вдоль высоких бортов, начальник с замом сели в кабину и «Урал» тронулся с места.
Ехали долго и медленно. Дороги, можно сказать, не было. Машина то переползала через каменистые гряды, то перебиралась вброд через мелкие ручьи, то проламывалась через старые, заросшие кипреем гари. Андрея в кабине нещадно мотало, пару раз он даже чувствительно приложился головой о крышу. Он обернулся назад, глянул в малюсенькое окошко — не выпал бы кто-нибудь из пацанов. Нет, вроде все на месте. Да и там, в кузове, есть надежные, проверенные люди. Проконтролируют, не допустят. Наконец, машина остановилась. Но, как оказалось, это был еще не конец. Просто водитель дальше не знал дороги. Но их в этом месте ждал специально нанятый проводник, старый якут по имени Юра. Как его звали на самом деле, никто не знал, а сам он никому не говорил. Никто не знал и сколько ему на самом деле лет. Сам он тоже этого не знал. По крайней мере, когда его спрашивали, отвечал — дескать, много. Но узкое лицо его было изборождено морщинами, а волосы и редкая бороденка основательно поседели, поэтому прозвище — Старый Юра — вполне соответствовало внешности. Внешность же была наиколоритнейшей. Невысокий, худой, он казался изможденным, но — Андрей позже имел возможность убедиться — это была лишь видимость. Может, Юра был и не очень сильным, зато чрезвычайно ловким и выносливым. Одет он был в мягкие штаны из тонкой выделанной кожи, типа замши, и клетчатую фланелевую рубаху навыпуск, подпоясанную кожаным поясом. С одной стороны на поясе висел нож в ножнах, с другой — кисет. На ногах были мягкие кожаные сапоги, на голове — засаленная армейская кепка. За спиной висел тощий мешок, на плече — двуствольное ружье, вертикалка. Как потом Андрей узнал, один ствол у него был гладкий, 20 калибра, а другой — нарезной мелкокалиберный. Юра встал на подножку «Урала» у водительской двери.