Ивкакав внезапно улыбнулся. Глаза его, и без того от природы не слишком широкие, превратились в узенькие щелочки.
— Мы дадим вам собак. Двух месячных щенков. Кобелей. Но вам они будут стоить очень дорого.
— А мы поторгуемся.
Торговля была долгой и упорной. Да, собачки были нужны, взять их было больше негде — только у Ивкавава. Конечно, жили как-то и без них, но с ними и удобней, и веселее. Коряк гнул за них — чуть ли не все продукты хотел получить за пару щенков. Но и у него было уязвимое место — нужен был врач, причем срочно. И взять его тоже было больше негде. Так что, в конце концов, договорились: собачек за лечение и лекарства. Ну а продукты, так уж и быть, Бородулин махнул на меха. Может, найдется умелый человек, порадует девчонок воротником из чернобурки на ватник.
В общем, встречу можно было считать успешной. Хотя договориться о присоединении новой группы к анклаву и не удалось, но все же контакт был налажен, торговые отношения установлены. Постепенно, понемногу, они все равно придут к нему. Через год, через пять лет — придут. Но тогда уже не они будут выставлять условия. Вот только вопросы разведки так и не решились. Придется, хоть и не хочется, идти разговаривать со Старым Юрой. Просить его, уговаривать. Он, хоть и живет рядом, а все-таки не считает себя частью анклава: вроде и вместе, а вроде и сам по себе.
Коряк ушел, а Бородулин еще некоторое время сидел, собираясь с мыслями и с духом. Наконец, придумав примерный план разговора, поднялся и пошел искать якута.
— А его нет, ушел, — сказал Уржумов, когда Андрей после безуспешных поисков перешел к опросу местного населения.
— Как ушел? Куда?
— Да кто ж его знает? Как гости к нам пожаловали, так его и след простыл. Никто не видел, никто не слышал. Вечером был, а утром фюить — нет его. Как есть, в лес ушел. Одёжи его нет, лыж нет, ружья нет. И следов тоже нет — ночью снег шел, все засыпало. Насилу дома-то откопали, про лыжню и говорить нечего. Да Юра-то, сам поди знаешь, захочет — и не найдешь его в лесу. Рядом стоять будешь, и не увидишь ни его самого, ни следа. Что с него взять — вольный человек, сам себе хозяин. Тут у него никаких зацепок нету. Ни кола, ни двора, ни ребенка, ни котенка. Разве что пацан тот, тезка его, так он в Форте поселился. Не трать времени, не ищи Юру. Все одно не найдешь.
Глава 20
Андрей возвращался домой груженый, как самосвал. С одной стороны, контакт удался, торговля наметилась успешная, опять же собачки будут очень даже кстати. Он все же выгрыз у хваткого коряка не двух кобельков, а кобеля и сучку. Теперь лет через десять каждому желающему можно будет завести собаку. С другой стороны, Ивкавав так и не согласился присоединяться. Какие у него были к тому резоны — непонятно. То ли его не убедили приведенные доводы, то ли ему не понравился сам Андрей. А вернее всего — и к этому выводу Бородулин все больше склонялся — главный оленевод не хотел делиться властью.
Погруженный в раздумья, механически ведущий свой снегоход по проложенному передовой машиной следу, Бородулин не сразу увидел появившуюся за очередным — вторым или третьим по счету от Озерного — поворотом знакомую фигуру.
Подкатившись к старому охотнику, Андрей заглушил двигатель снегохода. Остальные машины тоже остановились.
— Юра? Ты откуда здесь? Я тебя в поселке обыскался.
Якут в ответ лишь хмыкнул.
— Что ж, ты там искал, а я здесь был. Так бывает, однако.
— Бывает, вопросов нет. Только чего ты из поселка-то так шустро сдернул?
Юра, против своего обыкновения, молчал, отвернувшись к лесу. Ну да ничего: раз сам на реку вышел, значит у него дело есть. А раз дело есть, значит, сам все и расскажет, торопить его не надо.
Якут вынул из-за пазухи расшитый бисером мешочек, достал из него свою трубку, повертел в руках и убрал обратно.
— Начальник, пусть он уедет подальше, — кивнул Юра на головную машину. — С тобой говорить буду.
Андрей пожал плечами, махнул рукой. Передний снегоход взвыл мотором, выбросил из-под гусеницы снежное облако, шустро откатился на полсотни метров и замер, чуть слышно тарахтя на холостом ходу.
— Слушай, начальник…
Юра, как будто, отчаянно стеснялся чего-то. Стоял, мялся, морщился и, наконец, выговорил:
— Однако, возьми меня с собой в крепость.