— Думаете, это увеличит шансы на успех переговоров?
— Практически, уверен.
Некоторое время мужчины молчали, думая каждый о своем. Паузу нарушил Михайленко.
— Андрей Владимирович, а что с той башней? Я тут по личным причинам несколько выпал из потока информации.
— Ай, как нехорошо обманывать! Скажите лучше, что вам захотелось получить данные из другого источника и сопоставить.
— И все-то вы знаете, ничего-то от вас не скроешь!
— Ну так сами виноваты, слишком хорошо учили, — улыбнулся Андрей. — А вообще — Корнев нашел подходящего человечка, объяснил ему некоторые моменты относительно терминалов и два дня тому назад заслал группу бойцов на разведку. Они дошли, осмотрели территорию — никаких следов. Правда, под новый год шел сильный снег, все могло и засыпать. Ребята поднимались наверх, к терминалу. Он внешне цел, в отличие от того, что мы с вами видели близь Озерного, но, несмотря на все попытки, никакой реакции на присутствие людей вызвать не удалось.
— Понятно… — протянул Михайленко и снова замолчал, погрузившись в раздумья.
Бородулин допил свой чай, поерзал немного и повел плечами, напрягая затекшие мышцы спины.
— Что, засиделись, Андрей Владимирович? — не преминул подначить Михайленко.
— Засиделся, — в тон ему ответил Андрей. — Сходить, что ли, на пару смен на лесоповал — размяться? А то, не ровен час, брюхо расти начнет, а там и Света разлюбит.
— Ничего, в ближайшие лет пять вам это не светит. Бегать будете, что тот савраска, со взмыленной… в общем, не найдете вы покоя.
— Утешили вы меня, спасибо. Кстати, сегодня с утра пришел из Баязета от Старого Юры отчет о посещении турок. Там все спокойно, мужчин мало. Женщин и детей, напротив, много. Никаких приготовлений к чему бы то ни было не намечается, обычная жизнь, повседневные заботы. Правда, он отметил, что там у них есть здание необычное, кирпичное с большими окнами под самой крышей. Явно какое-то производство или, возможно, пустой цех — типа того, что мы нашли. Надо бы уточниться на этот счет.
— Понятно. У вас есть это сообщение в печатном виде?
— Да, конечно. Вот, возьмите.
Михайленко взял листок, быстро пробежал глазами и, сложив вчетверо, убрал в карман.
— Завтра уеду в Баязет, возьму с собой «москвичок». Оттуда до турок ближе кататься, бензину меньше спалим.
— Как вы думаете, Станислав Наумович, от турецкого поселка радиосвязь с Баязетом возможна?
— Кто ж его знает, Андрей Владимирович! Вашими стараниями, в машине стоит пристойная рация, с нее, наверное, достанет. А вот с носимой — вряд ли. Разве что использовать автомобильную как ретранслятор. Но для этого нужен спец, который в состоянии такую конфигурацию состроить.
— Спец, допустим, у нас есть. Я ему задачу поставлю — пусть займется. Сможет — хорошо, нет — придется обходиться тем, что есть. В крайнем случае, пускай едет с вами в Баязет, обеспечивать связь.
— Добро.
Михайленко поднялся, чтобы уйти, но, сделав пару шагов, остановился.
— Андрей Владимирович, мне тут в голову пришла одна мысль.
— Я вас слушаю.
— Помните, как вы активировали канал здесь, в крепости?
Бородулин на секунду задумался, затем рывком вскочил на ноги, едва не опрокинув кресло.
— Точно! Вы думаете, может получиться?
— Я предпочту не давать никаких прогнозов, но попробовать определенно стоит.
Целых два дня Бородулин был счастлив. По крайней мере, на душе давно уже не было так хорошо. Дела решались легко, прогресс шел по всем направлениям. Все работы двигались по плану, транспорт курсировал между поселками строго по расписанию, шишига регулярно каталась в Баязет. Оттуда каждый день докладывал Михайленко, в основном, об успехах. А вечером Андрей удалялся к себе в комнаты, где его ждали горячий чай с ароматными травками, свежая выпечка и его Светлана.
Не зря говорят, что каждая женщина немножко ведьма. Каким-то несомненно волшебным, колдовским способом она умудрилась превратить его холостяцкую берлогу во вполне комфортное жилье. Он даже стал и в разговорах, и в мыслях называть четвертый этаж донжона домом. И возвращаясь по вечерам в свои комнаты, он невольно расслаблялся, погружаясь в умиротворяющий домашний уют. Такой, какой может сотворить только по-настоящему любящая женщина. Он садился в кресло у огня, брал в руки чашку чая и отдыхал душой и телом. А Света просто садилась рядом и опускала голову ему на плечо. Когда же чай был выпит, они уходили в спальню, гасили свет и засыпали далеко не сразу.