Турок умолк, не пытаясь более возражать.
— Мне некогда с вами препираться, — заключил Андрей. — Если ваш разум перевесит вашу жадность, то конкретные условия вы будете согласовывать с господином Михайленко. И помните: если мы решим построим свою электростанцию, вы нам будете не нужны.
И, резко повернувшись, зашагал к выходу.
Довольно долго ехали молча. Михайленко молча крутил баранку, Бородулин, морщась от головной боли, тоже не горел желанием общаться, а охрана — им в присутствии начальства разговаривать не положено. Молчание это было тягостно, и едва вывернув на основной тракт, Михайленко остановил машину.
— Пойдемте, Андрей Владимирович, окропим местные сугробы русским духом.
И хлопнул дверцей, впуская в машину облако снежной пыли.
Бородулин вышел, встал рядом. Ветер нес мелкий колючий снег. Он неприятно царапал лицо, и Андрей поспешил натянуть на голову капюшон «аляски». Ему, некурящему, внезапно до крайности захотелось закурить. Или выпить. Или сделать еще что-нибудь, лишь бы заглушить с вечера поселившуюся в душе тревогу.
— В чем дело, Андрей Владимирович? Что произошло? Слов нет, турка вы построили знатно, грамотно. Думаю, уже к завтрашнему дню прибегут и принесут нам станцию на блюдечке. Растете вы не по дням, а по часам. Одно слово — царь.
Безопасник улыбнулся, на секунду повернувшись к собеседнику, и снова упрятал лицо в поднятый воротник от порывов холодного, режущего ветра.
— Даже не знаю, что вам сказать, Станислав Наумович. С одной стороны, ничего конкретного у меня нет, а с другой — мает предчувствие чего-то нехорошего.
— Предчувствие — это серьезно.
В голосе заместителя не было ни капли юмора, и Андрей даже высунулся из капюшона, чтобы взглянуть на собеседника и убедиться в этом.
— Не удивляйтесь, я привык серьезно относиться к этим вещам, особенно после того, как подобное предчувствие однажды спасло мне жизнь. Так что поделитесь своими беспокойствами. Если они окажутся пустыми, позже посмеемся вместе.
Бородулин потоптался, попыхтел и, в конце концов решился.
— Я боюсь оказаться неправым, Станислав Наумович, но вчера после нашего разговора мне показалось, что девочка, которая дежурила на связи, подслушивала наш разговор через параллельно подключенные наушники.
— Вчера… Вчера вечером дежурила такая полненькая, рыженькая… Люба, точно.
— Да, именно. И я, знаете, никак не могу выбросить это из головы. Я поручил Свете тихонько разузнать о ней побольше. И, понимаете, с одной стороны хочу прояснить все для себя, а с другой опасаюсь своим таким интересом поставить под вопрос репутацию девушки. Сами же знаете, как люди судят: мол, дыма без огня не бывает.
— Дорогой Андрей Владимирович, когда дело касается безопасности, такие вопросы не должны вас занимать. И давайте прямо сейчас свяжемся с Форт-Россом. Если я не ошибаюсь, ваша Светлана сейчас должна дежурить? Вот и узнаем, что ей удалось выяснить. Заодно проверим работу ретранслятора.
— А охрана? Насколько им можно слышать эту информацию?
— А охрана нас будет охранять. Пять минут покурят снаружи, ничего с ними не случится.
— Станислав Наумович, пожалуйста, поговорите с ней сами. Я что-то нервничаю.
— Хорошо.
Михайленко скинул шапку, натянул наушники, включил рацию.
— Форт-Росс, ответь второму.
Спустя время — Света, видимо, откликнулась, продолжил:
— Здравствуй, Светочка. Мне Андрей Владимирович рассказал, я в теме. Что тебе…
Тут он замолчал, выслушивая ответ. Лицо его потемнело, брови нахмурились.
— Спасибо, Светик. Конец связи.
Он сдернул наушники.
— Черт!
Влупил с маху кулаком правой руки по ладони левой.
— Черт! Черт! Черт! Бензину не хватит… Шишигу в ночь гнать — безумие, до утра придется ждать…
Снова включил рацию, снова связался с крепостью.
— Света, будь добра, вызови мне на связь кого-нибудь из сержантов, любого, кто ближе. Срочно, срочнейшим образом.
Освободил одно ухо.
— Не обмануло вас предчувствие, Андрей Владимирович. Ох, мне бы сейчас срочно в Форт-Росс попасть, но раньше завтрашнего вечера, видимо, не судьба.
— А что там случилось-то?
— Да Любочка эта спуталась с…
И в микрофон:
— Да! Коля? Возьми пару бойцов, еврея этого увечного найди, посади под замок и до моего приезда никуда не выпускай. Что? Пусть в штаны гадит. Дай ему ведро, воду и суточный паек. Девочку эту, Любочку — ну, Света подскажет, которую — тоже изолировать. Дежурства перестройте. Ничего, потерпят, это не насовсем. Все, выполняй. Конец связи.