- Да я не так и сильно, - смущенно вставил Мелинг.
- Этот вопрос субьективен, и лучше всего на него может ответить сам пострадавший, но сотрясение содержимого черепной коробки он гарантированно получил. А дальше было все довольно просто. Всего в нападении участвовало пятнадцать человек. Видимо, все-таки, накануне нас хорошенько посчитали, и обеспечили себе численное превосходство. Трое прибыли как будто для переговоров, один остался караулить моторку. Еще одиннадцать должны были окружить дом и вынудить нас сдаться, или быстренько перестрелять. Такой крепкий классический сюжет. Ничего особенного, простая, но вполне рабочая комбинация. И ведь у них вполне могло получиться, но мы их ждали, и это поломало весь сценарий. К тому моменту, когда прозвучал первый выстрел, сержанты уже сминусовали по два человека. Остальные стали выходить из леса к дому, и тут же попали на прицел. Так что после моих выстрелов в лесу тоже начало грохать. И в течение тридцати секунд из рядов нападавших выбыло еще пятеро. А последние двое затаились в лесу, выждали, пока все затихнет, и попытались свалить на моторке. Но наш доблестный биолог с напарником это дело пресекли на корню.
- Ясно.
Бородулин хотел было откинуться назад, но вовремя вспомнил, что сидит на табурете.
- И какие нам достались трофеи? Станислав Наумович, огласите весь список.
- Значит, так:
Михайленко откашлялся, напустил на себя важный вид и принялся перечислять.
- После эпохальной битвы мы получили катер со стационарным мотором, дюральку с подвесником, пять штук пистолетов, все тех же CZ-1938, несколько дробовиков, пять карабинов «маузер-98», такие же чешские клоны, пара «манлихеров», пистолеты-пулеметы ZK-383, тоже пять штук и, самое вкусное, два пулемета ZB-26/30. Разную мелочевку типа фляжек, фонариков и раций я не считаю. Дробовики и патроны к ним сразу отдали Мареку. Еще он в качестве трофея утащил один из манлихеров, так что с вооружением на этой ферме сейчас все в порядке, и мы должны им только рацию. А еще у нас появилось двое пленных. Один албанец и один закоренелый хохол. Албанец оказался трусом, он, как начали стрелять, упал на землю и поднялся с поднятыми руками когда все стихло. А второй пытался корчить из себя героя, но я объяснил ему, как можно заставить человека рассказать все, что он знает. А в качестве альтернативы предложил рассказать полякам, кто он такой. Они хорошо помнят Волынь. И в течении получаса мы получили исчерпывающие сведения об албанском анклаве.
- А куда вы дели пленников?
- Валеку отдали. Минут через двадцать, как стрелять закончили, прибежали Колек и Валек, и с ними еще мужички оружные. Мы им объяснили, что произошло, так Колек еще и обижаться принялся – мол, что же их сразу не позвали. Вот мы Валеку эту пару и сплавили, пусть уголь рубают на благо королевства.
- Да, изрядно вы все развлеклись.
Бородулин поглядел на Михайленко, потом на Хорина.
- Разливай, Семен, пусть рассказчик отдохнет.
Кружки подняли, сдвинули, опрокинули.
- Ну что, Станислав Наумович, продолжайте, – попросил Бородулин.
- А осталось, собственно говоря, совсем немного. Утром на пароходе развели пары, мы все погрузились и пошли вниз по реке. Ближе к албанцам посадили в катер людей и послали вперед, на разведку, насколько хватало радиуса носимых раций. К середине дня были уже у греческого поселка. Оставили там нашего Папасатыроса, да с ним еще пару человек на всякий случай, и пошли дальше. А перед албанской деревней потом сделали так же, как и они: высадили половину команды на берег и малым ходом двинулись к причалу. Албанцы решили повоевать, но мы их разубедили. С помощью, вот, уважаемого Николая Андросовича. Денек мы там побыли, погрузили, что могли, на пароход и на паром, девушек с собой тоже прихватили. Без мужиков им там не выжить, а развозить по поселкам времени не было. Пообещали, что весной отвезем всех домой. Только гречанок высадили по дороге.
- А как греки-то решили присоединиться?
- А об этом пусть вон, Коля Мазурин расскажет. Он там был, все своими глазами видел.
Сержант попытался было отвертеться, но его слабая попытка была пресечена на корню. Он вздохнул, поерзал на табурете, устраиваясь поудобнее и начал:
- Да что тут рассказывать, нормально все было, без проблем. Как в поселке катер увидели, так весь народ враз попрятался, один только кадр на берегу топтался, тот самый албанец. Мы подрулили, он чалку принял, видать, за своих дружков посчитал. Что-то лопотать стал, руками махать, и тут наш грек при всем параде с борта сходит. Тот увидел, его аж перекосило, давай за ружье хвататься. Но автоматы увидел, сник. Въехал, что власть меняется. Папасатырос потянулся у него дробовик забрать, так тот попытался его о землю разбить, но тут уже мы вмешались. Нечего оружие портить, оно еще пригодится. Тут из-за поворота наш пароход выходит. Да еще с флагом на мачте. Тут и остальные греки просекли, что спектакль идет не по сценарию, помалу из домов вылезли, а Папасатырос им речь толкнул. Мол, в союзе с нами они будут процветать и всем будет счастье, молочные реки и прочие блага цивилизации. Что примечательно, нашлась там одна дама, знающая по-русски. Она нам после рассказала, что творили албанцы. Собственно, что хотели, то и творили. Так что известию об их безвременной кончине все обрадовались. Тут же на радостях устроили суд над тем кадром, что поселок албанцам слил. Мы не вмешивались, пусть сами решают. Я бы так просто пристрелил паскуду. А они чуть не два часа орали, руками махали, в конце концов, выдали суточный паек и выпнули из поселка. Хорошо еще, оружие не вернули. Как с делами покончили, достали откуда-то мясо, лепешки, даже бутыль вина, литров на двадцать, и давай пировать. Бухали бурно и со вкусом, разошлись уже за полночь. А наутро, как проспались, давай решать, присоединяться или нет. Весь день митинговали. Два десятка человек, а крику – хоть уши затыкай. Так до темноты проругались, и ничего не решили, демократы хреновы. На следующий день снова принялись митинговать. И, наверное, до сих пор орали бы, да пароход на обратном пути высадил пару девок, которых албанцы у них забрали. Вот эти девки и были последней каплей. Они давай в красках рассказывать, что с ними албанцы делали, и как наши доблестно их спасли. И это было последней каплей, самые злостные крикуны умолкли, и они таки смогли что-то совместно порешить. Мы там оставили Папасатыроса, он теперь староста поселка. Выдали ему рацию, да немного оружия из трофеев. Потом погрузились, и пошли дальше. Вот, собстенно, и все.
Какое-то время все молчали. Потом Бородулин сказал Хорину:
- Семен, я же знаю, у тебя карман еще не пустой. Доставай третью, сегодня можно.