Медведь рухнул.
Только спустя минуту опомнился Евгений Иванович, поражённый смелостью мальчика.
— Теперь я верю, Северин, что ты смелый охотник, — сказал он переводя дыхание. — Ты настоящий мужчина!
Юрий Михайлович отёр пот со лба.
И вот байдарка снова мчится вперёд по кипящей волне. Уже позади пороги и водопад Буродан.
8
У самого Ледовитого океана Кара разлилась очень широко. В её спокойных здесь водах огненными столбами отражается солнце; по утрам над водным простором поднимается густой туман.
Теперь берега Кары стали низкими, пологими. Но и тут Евгений Иванович продолжал собирать камни с разными отпечатками, и Северин помогал завёртывать их.
— Да, друзья мои, это край будущего. Смотри, Северин: камни, что мы собрали здесь, рассказывают нам о больших богатствах Севера, — говорил Евгений Иванович. — Здесь будут шахты по добыче угля, калийных солей.
Северин слушал внимательно. Он полюбил этих умных, смелых людей и хотел быть таким же, как они.
Байдарка теперь плыла спокойно и ровно, но на её боках было уже четырнадцать заплат.
Если бы не клей… Какой это был клей! О нём Юрий Михайлович даже сложил стихи. Стоило к прорванному месту поднести заплату и приложить её, как в то же мгновение её нельзя было ни сдвинуть, ни отодрать.
— Только «оснащённые» такой техникой, мы могли пройти по бурным водам Кары и остаться живыми! — шутили геологи.
И вот однажды Северин увидел вдали по берегу реки деревянные домики с двускатными крышами. Это показался посёлок Кара. Вдоль берега причалены были лодки, баркасы; сушились растянутые на высоких кольях сети. Здесь жили рыбаки. В Карс находилось также правление оленеводческого колхоза. На ровном, высоком месте был аэродром.
Никто не ждал их на берегу: ведь телеграмму о приезде неоткуда было послать. Путешественники остановились, вытянули байдарку на берег и пошли в посёлок.
Северин не бывал ещё в таких больших посёлках. На коньке крыши одного деревянного дома он увидел шест с красным флагом. Флаг развевался на ветру. Вдоль стены было прибито красное полотнище с лозунгом: «Миру — мир!» Здесь и было правление колхоза.
Поднялись по ступенькам крыльца и вошли в дом.
Навстречу им из-за стола поднялся председатель правления, высокий, плечистый, смуглолицый. На нём был костюм — пиджак и брюки, — только на ногах были длинные тёмно-коричневые тобоки, украшенные узором из красного сукна и белых шкурок. Он был коми, звали его Степаном Яковлевичем.
Прошёл всего год, как он работал здесь, но «гово́рка» о том, что он хороший председатель, бежала от колхоза к колхозу. Оленеводы, рыбаки и охотники знали о его работе.
Он весело засмеялся и, здороваясь, протянул обе руки:
— А мы вас ждём, ждём! Ласса — лётчик — говорил, что вы везёте Северина и письмо.
— Он здесь, значит? — спросил Юрий Михайлович.
— Да, вчера прилетел.
В правление вошло сразу несколько человек. Они уселись на скамейки. Две собаки пробрались с ними.
В комнате сразу стало шумно.
Евгений Иванович рассказал, как они прошли на байдарке по Каре и что там видели. Теперь поход закончился, нужно возвращаться домой. Они условились с лётчиком, что обратно полетят на самолёте. Так вот, лётчик может захватить и ещё несколько человек…
Северин стоял тут же и спокойно ждал. Наконец председатель обратился к нему. Северин подошёл, запустил руку за пазуху, вытащил письмо и положил его на стол.
В дверь вошли две женщины.
Северин увидел свою мать и кинулся к ней. В этот момент он забыл совсем, что он почти взрослый.
— Мамэ! — Он прижался к ней и поцеловал.
Между тем председатель распечатал письмо, которое тут же торжественно прочёл всем вслух:
— «Здравствуйте. Степан Яковлевич! Привет вам от наших пастухов. Стадо увеличилось на двадцать пять процентов. Просим вас приехать к нам в комиссию по пересчёту оленей. При вас будем делать ещё прививки. Очень просим — привезите десятилинейное стекло для лампы и ещё муки и крупы. Михаил. Аркадий. Митро».
— Хорошие вести привёз Северин, — сказал Степан Яковлевич. — Прирост очень хороший. Кто со мной поедет работать в комиссии по пересчёту оленей?
— Я поеду! — заявил высокий парень.
Встали и ещё двое.
— Так вот, вчетвером и поедем. — И прибавил: — С мальчиком поедет его мать. Она давно сдала оленьи шкуры и собирается ехать обратно.